души своей, не говорите, что цель моральная в творениях Господних являлась бесполезной для познанья.
Наоборот, цель эта – единственное, что открыть возможно; ее познание вам пользу принесет. Зачем же заставлять свой разум идти к проклятиям дорогой заблуждений?
Для вас, желанья души, необходимо научаться чтить себя. И если предел конечный всех существ является моральной целью, густые облака способны скрыть сегодня планы предназначения вселенского сего; но мы, по крайней мере, должны иметь не только цель моральную в пути бессмертном нашей сущности.
Над истиною этой размышляйте. Смотрите, как наш путь соединен с законом, твореньями верховного начала; и каковым бы ни было для нас сегодня предназначенье наше древнее, никак не можем в нем мы пренебречь моралью, ведь невозможно нам ее отвергнуть.
И, несомненно, есть в природе подлинный диапазон; особо применим ко всякой вещи он. И если ты используешь другой, то, что способен ты произвести тогда? Ведь, несмотря на верность всех твоих звучаний, что с гаммой согласуются, фальшивыми из-за него они пребудут: диапазон останется самим собой.
Желаешь ли узнать препятствие иное? Мелодия есть проявленье ощутимое возвышенных деяний. И будет совершенной ли она, коль приближается к порядку и гармонии лишь в отношеньях, возникающих меж ними?
И почему столь поразительны творенья музыкальные у древних? Там музыка приспособлялась к потокам, ее передающим, и поражала благодаря нисшедшим добродетелям.
Воображения и чувства, охватывая пылом музыканта, за ним ли сохранят впредь первенство и превосходство, когда они от этих потоков и восприятия далёки?
Столетий современных музыка, бессильная ты в слабости своей; порой ты нам понравиться способна и даже взволновать, однако подвластно ли тебе возвысить и наставить нас, и в силах ли тебе оттенки разные запечатлеть?
Вы заблуждаетесь, когда считаете, что музыка обязана изображать существ вид всякий. Она столь мало призвана к тому, чтоб воспевать предметы низшего порядка; когда ж она касается сего, то может интересными их сделать только в соединении с эмоцией и речью человека.
Все это потому, о, человек, что музыка первоначальным знанием твоим являлась во времена, когда природа вся собою представляла твоей кифары струны, и ты не ведал произвола, как сегодня, в возвышенном искусстве этом, приноровившись применять его к картине нестроений и опустошений, хотя оно принадлежало к порядку и гармонии своим происхождением.
