Я отошел от плиты, стал накрывать на стол. Люси положила спагетти в кипящую воду. Я стал не только сожителем. Но еще и частным детективом. Который шнырял по безлюдным летом детским садам и подсчитывал длину их ограды.
— Когда Мио исчез, было темно, — сказал я. — Стоял ноябрь, а время близилось к четырем.
— Двор и игровая площадка наверняка были освещены, — возразила Люси. — Да и на улице в этот час наверняка горели фонари.
— Само собой, — сказал я. — Но это не означает, что не было тени и темных углов.
Люси полила спагетти маслом.
— Никто из воспитательниц не помнит, чтобы они видели, как он ушел, — сказал я. — Или что его забрал кто-то из приемных родителей. Ведь ребенка не забирают молчком. Люди здороваются с персоналом, спрашивают, как прошел день.
Неужели все это говорю я сам? Я же вообще не собирался заводить детей. А теперь вот стою у себя на кухне и рассказываю Люси, как забирают детей из садика. Будто ей это неизвестно.
Люси крикнула, что еда на столе. Белла прибежала с двумя куклами под мышкой.
— За столом не больше одной куклы, — напомнил я.
Она, не раздумывая, бросила короткостриженую куклу на пол. Вторую посадила на детский стул, стоявший у стола подле ее места.
— Что будешь делать с машиной? — спросила Люси.
Я скривился и взглянул на часы.
— Поем и отгоню в сервис. Засохший апельсин жутко воняет.
Это было последнее, чем я занимался в тот первый рабочий день. Отогнал “порше” в мастерскую, которая работала и по воскресеньям, и оставил там. Домой поехал в прокатной машине. Даже не догадываясь, что сделал поистине блестящий ход.
Телефон зазвонил сразу после полуночи. Открыв глаза, я первым делом подумал, что даже не успел погрузиться в сны. Люси проснулась секундой позже меня. Поскольку чисто формально меня по-прежнему подозревали в двойном убийстве, мы предполагали, что мой мобильник поставлен на прослушку. Поэтому телефонов у меня было несколько. И звонил сейчас самый старый. Единственный, какой я имел до начала этой запутанной истории. Именно тот, который, как я считал, прослушивала полиция.
— Ответь же, — сказала Люси.
Она стала очень нервозна. Да и я тоже.
Несколько раз я ткнул не туда, куда надо, прежде чем утихомирил трезвон:
— Мартин.
Голос у меня был хриплый, сонный.
— Я знаю, что́ вы ищете.
Я молчал. Говорила женщина. Голос был незнакомый, я понятия не имел, кто это.
— Простите?
— Я… мне надо с вами встретиться. Хочу кое-что рассказать. Про Мио.
Пульс зачастил, громко, быстро.
