Она создавалась для полёта и не собиралась позволить какой-то там силе тяжести останавливать её. Рёв моторов и грохот вращающихся колёс был просто адский. К высокочастотной вибрации от двигателей присоединились увесистые толчки на стыках плит, добавив гармонии к этой сатанинской опере. Дедмон не мог пошевелиться и даже почти ничего не мог рассмотреть. Вот это и было одной из главных тайн САК. На этом моменте двухсотонный бомбардировщик, несущий на борту сто сорок килотонн, мчался по ВПП почти неуправляемо. Стук немного ослабел, показалось небо. «Техасская леди» подняла нос. Кабина экипажа уже была в десяти метрах от полосы, а главные стойки шасси ещё гремели по бетону. Огромный бомбардировщик походил на сумасшедшего воднолыжника. Нос в воздухе, и брызги с облаками водяного пара позади.
Наконец стук прекратился, и даже шум двигателей снизился до терпимого уровня. Главные стойки оторвались от полосы, резонанс исчез. Докатились толчки от уборки шасси. Дедмон оглянулся, проверяя своё звено. «Куколка» была на половине взлётки с задранным носом, на грани отрыва. «Шестой пилот» закончил перестановку и тронулся с места. Обычный для САК интервал — один взлёт каждые пятнадцать секунд. К полковнику вернулся слух, да и глаза перестали выскакивать из головы. Гордон отключил реактивные двигатели и уменьшил тягу на поршневых до крейсерского режима. Чтобы набрать высоту в десять с половиной километров, понадобится полтора часа. Позади «Куколка» и «Шестой пилот» занимали своё место в строю, справа и слева от «Техасской леди».
— Редкий опыт, однако… — с некоторым испугом сказал майор Пико. Он никогда не взлетал на максимальной мощности, что и неудивительно. Запас взлётов-посадок B-36 определялся усталостью металла, и предел этот не выходил за двузначное число. — Итак, курс на Азоры, сэр.
Над западной Францией, Go-229 «Зелёный 8»
«Летучая мышь» вскарабкалась до самого потолка. Шуман мысленно поблагодарил братьев Хортен за постройку самолёта, в котором пилот мог на самом деле видеть, что происходит вокруг. Для немецких истребителей это было редкостью. Самые старые модели имели широкие переплёты, за которыми почти не видно неба, последующие, с каплеобразными фонарями, страдали от множества мёртвых зон. «Летучая мышь» совсем другая — лётчик располагался впереди, почти на передней кромке крыла. И назад обзор тоже открывался превосходный, сравнимый с американскими самолётами. Он однажды сидел в отремонтированном «Локхиде» и поразился виду из-под большого фонаря, с высокого кресла. «Гота» всё же была не настолько хороша, но куда лучше старых машин. Слабым местом оставался боковой обзор, его загораживали воздухозаборники двигателей. Но вверх и вниз пилот видел всё. Это сказалось на тактике. Лётчики стали атаковать на вертикалях, падая на цели и так же стремительно уходя ввысь.
