. 57), остававшийся в Вавилоне при дворе Пердикки и принимавший активное участие в политической жизни как командующий гвардией
[68].
В 321 г. до н. э. Птолемей похитил тело Александра. Уже в Сирии Пердикка попытался вернуть останки покойного царя, но безуспешно. Весной 320 г. до н. э.[69] он вторгся в Египет, чтобы усмирить Птолемея и вернуть тело Александра. Тем временем Эвмен защищал Геллеспонт от Кратера и Антипатра (Diod. XVIII. 25. 6). Однако несмотря на то, что Пердикка смог продвинуться довольно глубоко во владения Птолемея, он все же не имел особого успеха в этой войне и в результате был убит своими полководцами (Ibid. XVIII. 36. 4–5) (июнь 320 г. до н. э.). Возможно, подстрекателем заговора был Птолемей, в интересах которого было скорейшее уничтожение неугодного соперника. Среди приближенных Пердикки, участвовавших в его убийстве, были Пифон, Селевк и Антиген (Nep. Eum. 5; Diod. XVIII. 36. 5)[70]. В конце лета 320 г. до н. э. на собрании в Трипарадисе в Сирии было пересмотрено территориальное состояние державы Александра (Diod. XVIII. 39. 1–7; App. Syr. 53). Антипатр, который после убийства Пердикки и гибели Кратера стал фактическим правителем македонской империи (Diod. XVIII. 30. 5; Nep. Eum. 4), передал всю власть в Азии Антигону, будучи уверенным, что тот не сможет злоупотребить ею для начала новых войн. Сам же Антипатр вместе с Филиппом Арридеем оставался в Европе, а Птолемей в Египте. Убийцы Пердикки получили в управление определенные сатрапии, по всей видимости, пропорционально своим заслугам: Пифон — Мидию, Селевк — Вавилонию, Антиген — Сузиану (Diod. XVIII. 39. 2; Arr. FGrHist. 156. F. 34–36). Однако этот хрупкий мир мог поддерживать только лично Антипатр, его смерть в 319 году посеяла новую войну[71].
Если верить Диодору (XIX. 91. 2), сатрапом Вавилонии Селевк был четыре года, хотя эта цифра не более чем условность. На протяжении этого времени Селевк укреплял свою власть в сатрапии. Возможно, он вслед за Птолемеем осознал, что воссоздание государства Александра Македонского невозможно, и предпринял все необходимые меры, чтобы «закрепиться» в Вавилоне. Нам неизвестно, чем жил Селевк в это время. Он был сатрапом старого, александровского, типа: ведал и финансовыми, и административными делами. Мы знаем, что каким-то образом он сумел за эти четыре года расположить к себе вавилонскую знать и македонян, живших на этой территории. Возможно, в этих целях Селевк ослаблял налоговое бремя, освобождая от поборов различные города и поселения. Можно предположить, что он также предоставлял льготы и вавилонским храмам — крупнейшим землевладельцам и весьма влиятельной политической и экономической силе региона. Такая политика впоследствии станет для Селевка причиной, по которой он вынужден будет бежать из Вавилона, но она же будет средством для его возвращения.
