Победитель в борьбе получает большой сосуд, оцененный в двенадцать быков, а побежденный — рабыню, стоимость которой равняется четырем быкам. В состязаниях по бегу награждается только победитель — серебряной финикийской чашей, причем подробно сообщается, как она переходила из рук в руки, что, по-видимому, должно подчеркнуть и повысить ее ценность. Можно сказать, что эти два вида спорта пользовались, во всяком случае у Гомера, определенным почетом. Бой с оружием мы едва ли можем назвать спортивным соревнованием, ибо он нисколько не отличался от обычной битвы. Наградой служило оружие павшего в битве царя ликийцев Сарпедона. Описание боя с оружием у Гомера — это лирическое отступление, наводящее слушателя на воспоминание об известном споре Аякса и Одиссея из-за оружия Ахилла. После этого следуют три последних состязания, явно неравноценных первым четырем. Это — уже упомянутое метание диска, стрельба из лука, наградой за которую были только топоры и секиры, и, наконец, метание копья. За победу в последнем состязании назначены копье и чаша, оцененная только в одного быка, то есть в четыре раза меньше, чем награда проигравшему соревнование в беге. Остальные соревнования, входящие в пятиборье у Гомера, вообще не упоминаются.
Почему же все-таки Гомер считал метание диска, стрельбу из лука и метание копья второстепенными видами спорта? Первые два соревнования — мы не будем решать, насколько это справедливо, — Гомер мог отнести к негреческим, но не метание копья. Стареющий поэт просто считал его несовременным. Дело в том, что он знал уже элегии Тиртея. А у него спартанские гоплиты пользуются в бою пиками, а не метательными копьями, так как только такой прием имел тактический смысл в плотном строю фаланги. В «Илиаде» Гомер отказался от описаний метания копья и вместо этого ввел картины схватки в сомкнутом строю. Остается нерешенным вопрос, прав ли Гомер, распространяя свои взгляды на военное дело также и на спортивные соревнования.
Во всяком случае, его описания могут служить свидетельством спортивных интересов греков и являются хорошей иллюстрацией Олимпийских игр, даже если поэт, как это с ним нередко случается, дает волю фантазии. Нельзя также забывать, что он не рассматривал свои поэмы как исторический источник для последующих поколений. Гомер не стеснялся повсюду выражать свои симпатии и антипатии и, вероятно, делал это чаще всего в тех случаях, когда они расходились с господствующей точкой зрения.
