Дети перечислены по старшинству, и для каждого указан род занятий. Видно, что царь придает очень большое значение семейной жизни и домашнему очагу. Рельеф содержит не только изображение запускающих волчок и играющих в кости детей, но и текст, повествующий от имени царя:
«Когда они достигли возраста игры в кости, я дал им кости в руки, а когда они достигли возраста игры в волчок, я дал им его в руки».
На греческих надгробных стелах классического времени художник тоже стремился передать сцены из жизни усопших. Но как мало можно из них узнать о семейной жизни того времени — несравнимо меньше того, что дают хеттские рельефы. Это не зависело от характера греков, а было связано с духом времени. Посмотрим еще раз на один из последних рельефов Арараса. Мы видим царицу с младенцем в руках и козу на веревке, по-видимому, дававшую ребенку молоко. На другом рельефе малыш чуть постарше учится ходить, и чтобы скрасить ему это занятие, наверху посадили птичку. А найдем ли мы у греков сцены, где быт был бы изображен с такой любовью? Ну, конечно, найдем! Прежде всего у Гомера, а затем в эпоху эллинизма, хотя поздние описания значительно более претенциозны.
Гомер рассказывает нам о поденщице, которая отвешивает на весах шерсть, «чтобы детям промыслить хоть скудную плату» (Илиада, XII, 435).
Или о Патрокле, плачущем
Подобно девочке малой, что бегом за матерью следует с плачем,
На руки просится к ней и за платье хватается крепко,
Смотрит в глаза, заливаясь слезами, чтоб на руки взяли.
(Илиада, XVI, 7 сл.)
Или о мальчике, построившем на морском берегу песчаную крепость и снова ее разрушившем:
…Песок рассыпает близ моря ребенок,
Если себе что-нибудь из песка для забавы построив,
Снова, играя, свой труд раскидает рукой и ногою.
(Илиада, XV, 363 сл.)
Мы встречаем у него и детей, дразнящих ос:
Мальчики их [ос] привыкли тревожить.
Дразня близ дороги в их гнездах.
Глупые эти ребята на многих беду навлекают.
(Илиада, XVI, 260 сл.)
А вот голодный осиротевший ребенок бегает за взрослыми, хватая их за одежду и выпрашивая пищу, в то время как другие дети с руганью отталкивают его. Мальчик же, имеющий родителей, сидит на коленях у отца и поедает большими кусками лакомство:
Если же сон его брал и детские игры кончал он,—
Он на кровати тогда засыпал в объятьях у няни,
В мягкой постели, приятной едою насытивши сердце.
(Илиада, XXII, 502 сл.)
Трудно представить себе, как подобные картины можно было называть «геометрическим стилем». Если и можно их сопоставить с чем-либо, то только с хеттскими рельефами и надписями, постоянно рассказывающими о детях, животных и простом народе, предающемся всякого рода развлечениям. Весь пестрый мир был изображен на каменных рельефах хеттских зданий, находившихся на общественных площадях. Эти сцены поражают нас не столько своим художественным совершенством, сколько богатством информации и поучительностью содержания.
