Но для чужака, если даже это знать, уже было бы удивительным достижением: Хамидулле не приходилось встречать тех, кто бы старался постичь историю его народа. Кстати, как и туркан, пашто делятся на кочевых и оседлых. Вот Назо была из оседлых. Поэтому, было б ещё понятно, заинтересуйся этот здоровяк кем-то из кочевых, а так…
Тем больше было удивление Хамидуллы, когда степняк вскользь упомянул об успешно отбитой осаде крепости, обороной которой руководила Назо.
(прим. Реальный факт)
В среде пуштунов случай был известным, но наружу об этом старались говорить поменьше: где доблесть мужчин, в войне за которых победила женщина? Пусть даже такая великая?
Интересно, кто был тот ренегат, рассказавший такие деликатные вещи чужаку, думал про себя Хамидулла, а сам прикидывал, как об этом половчее расспросить Актара. Так-то они друг друга терпеть не могли уже лет сорок (ну да, в молодости приходилось пересекаться). Но не терпели они друг друга исключительно во внутренних делах. А вот собирание истории пуштунского народа кем-то извне — это уже не внутреннее. Как минимум, весьма необычная диковина, ради которой можно переступить через себя и задать вопрос старому недругу.
Собственно, так Хамидулла и поступил.
Когда в первой части суда выступили степняки, обвиняя изловленного на землях Бамиана чужака в воровстве коней, Хамидулла (коему Актаром и дочерью Хана была отдана роль главы суда) послал за спорными конями в соседнюю долину: сличить клеймо на каждой лошади.
Допрашиваемый, он же обвиняемый, кстати, вёл себя абсолютно спокойно и о происхождении коней говорить отказывался.
Пока молодёжь пошла за спорными конями через гору (а обратно — вообще в обход), Хамидулла улучил момент и, собственноручно подливая Актару чая, спросил, воровато оглядываясь по сторонам:
— А кто этот здоровяк? Откуда он знает…?
Вопреки беспочвенным авансовым подозрениям, Актар не стал ни отпираться, ни злорадствовать.
— Называет девочку сестрой, — вазири кивнул в сторону дочери Хана и её персидской подруги, уединившихся в стороне. — Она его зовёт братом. Никогда не врёт. — Актар чуть подумал, затем добавил. — Как будто жил среди нас, как будто один из нас.
— НО…? — подбодрил старого недруга Хамидулла.
— Но не понятно тогда, какого он каума. Как будто надёргано отовсюду понемногу, — не стал скрывать своих наблюдений Актар. — Дело с ним иметь можно. Знаешь, ради старухи-дари мог пешком пробежать полгорода, потом её полдня выхаживать вместе с городским лекарем.
