— Начинай с самого начала, — великодушно кивнул Хамидулла, полностью удовлетворённый ходом ведущейся беседы.
Актар из каррани, стоя чуть сбоку, казалось, готов был задушить своего местного ровесника, но Хамидуллу это явно ни капельки не трогало (ну и правильно, у каррани есть свои земли пусть там командуют).
— Если с самого начала, то позволь тебе напомнить как минимум об одной женщине, которой доверяли право судить целые народы, — загадочно улыбается здоровяк. — Кстати, это и есть самое начало, как ты просишь…
— Не думаю, что опыт чужих применим в данной ситуации, — Хамидулла уже получил часть ожидаемого им внимания и теперь, кажется, просто наслаждается положением в обществе и неожиданной беседой, скрашивающей ежедневную рутину. — Да и суды чужих народов, как-то это… — старик слегка поцокал языком. — Не сочти за грубость, туркан, но пуштуны живут своим умом. Мы всегда рады гостям, но править на своей земле будем только сами.
— Так а я тебе о чём толкую? — делано удивляется здоровяк. — Неужели ты думаешь, что я в твоём доме поучал бы тебя догматами чужих земель?! — азара (или всё-таки туркан?!) так укоризненно смотрит на Хамидуллу, что тот невольно напрягается.
— Я не понимаю тебя, чужеземец, — обозначает дистанцию старейшина, ломая голову о том, что его собеседник имеет ввиду.
— А разве Кандагар теперь считается чужой вотчиной? — продолжает играть на публику Атарбай, всё так же демонстративно удивляясь. — И разве Назо Токхи, Бабушка Назо[12], теперь пуштунам чужая?! Да и стародавний спор, если мне не изменяет память, она судила[13] никак не между чужаками, а между Гильзаями и Садозаями[14], разве нет? Уважаемые, поскольку я сам не пуштун, подскажите вы! — здоровяк оглядывается по сторонам, разводя руками. — Гильзаев и Садозаев что, уже исключили из народов пашто?! Меня долго не было тут, вероятно, я это упустил…
Заполненное людьми пространство чуть не вздрагивает от единодушного выдоха и сдерживаемых порывов смеха.
— Это, кстати, и есть то самое начало, о котором я говорил, — Атарбай простодушно упирается взглядом в Хамидуллу, улыбаясь наивной улыбкой. — Там, откуда я родом, плохо разбираются в культуре пашто. Но Назо Токхи у нас почитается за Мать вашего Народа, тоже своего рода начало.
(Примечание: сегодняшний культурный статус — «Мать Афганского народа»).
— Кстати, подскажи иноземцу, уважаемый Хамидулла! А разве не её называли самым главным приверженцем Пашто-Валлай? — продолжает дожимать здоровяк.
