Вдова Вольфшейм, в свои восемьдесят с хвостиком способная сойти за собственную дочь, встревожена доносящимся из ее ванной громким голосом Шими. Она приникает ухом к двери.
— Давай же, — слышит она. — У тебя должно получиться лучше. Хотя бы немного. Для меня…
«Кого он уговаривает? — недоумевает вдова Вольфшейм. — Возможно ли, что с ним там женщина?» Она знает, что этого не может быть. Она пригласила Шими к себе на пятичасовой чай вместе с еще десятком вдов, но те, как ни странно, в последний момент отклонили приглашение. Экономку она отпустила домой. В доме находились только они двое. К кому же Шими взывает тоном соблазнителя?
О живой женщине речи, конечно, идти не может, но даже если он фантазирует, что с ним в ванной женщина, для честной вдовы это оскорбление.
Она медлит, проверяя, не галлюцинация ли это, пока до ее слуха не доносится:
— Господи, неужели это все, что у тебя есть?
Такого она допустить уже не может, поэтому стучит в дверь.
— Шими, вам плохо?
У нее голос женщины, регулярно посещающей Национальный театр, Королевскую оперу и Галерею современного искусства Тейт. В нем слышен шорох ползущего вверх тяжелого занавеса и обмен умеренными суждениями: это уверенный и независимый голос, приправленный благодаря химиотерапии привлекательной хрипотцой. Похоже, вдова Вольфшейм умеет обращать себе на пользу все-все, включая даже онкологию. На ее голос всегда был спрос, а теперь и подавно: ее регулярно приглашают на роль конферансье и ведущей аукционов, а также, конечно, модератора различных благотворительных мероприятий: без нее не обходится забота о престарелых, поддержка обижаемых жен, поиск убежища для бездомных, а в последнее время еще и поддержка больных на химеотерапии.
Именно ради этих благородных целей — не для себя же! — она и обратилась к Шими Кармелли.
Ну, и из любопытства, конечно, — человеческого и женского — к обстоятельствам Шими Кармелли. Она пару раз ему звонила и даже пригласила на одно из более-менее спокойных благотворительных действ, где смогла посадить его рядом с собой и повести с ним долгий разговор. Ее занимал вопрос, где он пропадал всю ее жизнь. Как они умудрились не встретиться в Северном Лондоне раньше? И что за невероятные обстоятельства принудили человека с его манерами, обладателя таких волнующих глаз и таких рифленых щек, не только научиться гаданию, но и заниматься этим в китайском ресторане на Финчли-роуд, что как-то не очень… ну, он же понимает, что она имеет в виду. От любопытства она даже прищурилась.
