Почему же тогда Лина не чувствует себя рядом с ним, словно за каменной стеной? Почему он не может сделать ее счастливой? И почему такая женщина, как м-ль Бланш, проявляет к нему сочувствие?..
Нельзя же лежать вечно с закрытыми глазами. Это несправедливо по отношению к медсестре. Ухаживая за ним, она зарабатывает на жизнь, это верно, но при этом отдает ему частичку своей души. К тому же изо рта у него начинает течь слюна. Он чувствует, что подбородок стал влажный и, кроме того, очень хочется пить.
Могра бесшумно, едва заметно шевельнулся под одеялом, и она уже тут как тут.
– Хорошо поспали?
Своим лукавым видом сестра дает понять, что ее не проведешь, но она на него не сердится.
– Где вы витали мыслями на этот раз?
Она знает, что ответить он не может, но продолжает говорить, одновременно вытирая ему лицо и освежая одеколоном:
– Могу поспорить, очень далеко... Но в вашем путешествии были и приятные моменты – я видела, как вы несколько раз улыбнулись.
А он об этом и не подозревал и теперь пытается сообразить, что же заставило его улыбаться.
– Звонил профессор Бессон, извинялся, что не может сегодня вас навестить. Он в курсе ваших утренних неприятностей и советует вам не волноваться...
Бессон проезжал в сотне метров от больницы, направляясь в сторону леса Фонтенбло. Бросил ли он хоть взгляд на корпуса из серого камня, говорил ли о нем с Ивонной?
Искренни ли ее жизнерадостность, уравновешенность, доброжелательность?
– Бедолага Рене! Как ты думаешь, он сможет двигаться и разговаривать? Если нет, то для такого человека, как он, это было бы ужасно!
Не важно, что ей ответил муж. В данном случае Могра интересует не собственное здоровье. Его интересуют другие, ему хочется снять с них все наносное, и если это удастся, тогда будет легче разобраться в самом себе.
Вот только возможно ли это?
К нему пропустили адвоката Клабо. Интересно, обращался ли он в справочное бюро или к старшей медсестре? Спросил ли у кого-нибудь разрешение его навестить?
Маловероятно. Почти все его друзья уже достигли такого уровня, что им не приходится стоять в очередях, обращаться в театральные кассы – один телефонный звонок избавляет их от многодневных хлопот.
Они не являются частью широкой общественности. Они стоят по другую сторону занавеса, знают то, чего остальные не знают и знать не должны.
Клабо явно спросил, как к нему пройти, с самоуверенностью человека, для которого не существует никаких преград. А может, прошел незамеченным, потому что сейчас приемные часы, да еще и суббота, и народу на лестницах и в коридорах больше, чем в будние дни. Можно подумать, что только что кончился киносеанс и публика выходит из зала.
