Просто набивал желудок, разгрызая обломки костей перепачканными углем зубами, торчащими из обнаженных десен. В какой-то момент я и вовсе теряю связь с реальностью, полностью превратившись в животное… Даже не в хищного зверя, а в падальщика, главная цель которого набить брюхо…
Более-менее в себя я пришел только тогда, когда желудок оказался забит под завязку… Даже процесс восстановления моего обожжённого тела остался где-то за кадром восприятия. Признаю, поплыл после всего произошедшего кукухой…
Дождь… Именно льющие с неба потоки воды смыли грязь с моей обновленной кожи, обтянувшей мышцы… Когда он уже кончится… Весь в грязи, как свинья… Стоящая на четвереньках, для полного совпадения образа так сказать…
О чем это я? Нашел повод для беспокойства, конечно. Непрезентабельный внешний вид… Будто мне на прием куда-то идти, или на встречу с дамой сердца… Ха-ха…
Устало протерев лицо мокрой рукой от налипшей грязи, поднимаюсь на ноги и пытаюсь осмотреться вокруг. Не знаю, сколько времени я тут изображал из себя сперва скачущего по степи кроликам, а потом зомби, но моя расхлябанность может дорого мне стоить в этом месте.
Ну, на первый взгляд, никаких особых изменений с момента моего первого появления здесь нет. Все та же поляна, алтарь и огромное выжженное пятно пепла, уже прибитого струями дождя.
Огонь и дождь… Два моих вечных спутника… Мне все равно, как и откуда появилось безудержное пламя сожравшее чудовище из дерева и чуть было не отправившее на перерождение меня. Может молния, может магия… По барабану… Вот абсолютно…
Я стою, посреди поляны, рядом с каменным алтарем. У моих ног месиво из останков человеческих тел, и изодранного тряпья, которое уже сложно назвать одеждой… Плевать… Это ведь уже было в моей жизни… Давно… Больше половины моей жизни назад… В далеком детстве, которое в один час закончилось, оставив после себя перекореженные напрочь мозги и злобу… Лютую… Всепоглощающую злобу, которую я всю жищнь пытаюсь давить в себе…
* * *
Где-то в предгорьях Урала. 200…г.
— Пап, а почему нас все называют зверенышами? — Игорь поднял голову от книги, встречая отца, зашедшего с улицы таким вот необычным вопросом. — И колдунами?
Отец, даже не успевший скинуть промокший насквозь под проливным дождем брезентовый плащ, резко оборачивается к сыну, придавив того тяжелым, из-под нависших бровей, взглядом.
— Где ты это услышал? Тебя кто-то обижает? — тут же посыпались негромкие, растянутые и тяжелые вопросы от отца.
