них?..
Тринадцать лет…
Девочка, которой пришлось стать сильной.
Разумеется, ни при каком раскладе я бы не стал рассказывать Берни про Грейс и её ребят. В первую очередь потому, что мой секретарь воспитан слишком правильно: он не приемлет насилие ни в каком виде. Сейчас он лишь догадывается, где я мог получить травмы, а если будет знать наверняка, то тут же бросится в жандармерию писать заявление от моего имени. И никакие объяснения и увещевания его не остановят.
Посмотрел на Берни. Внезапно отметил, что на нём кремовая жилетка и новенький ремень брюк из модной телячьей кожи, а судя по запаху, мой голубоглазый друг обзавёлся ещё и одеколоном от «Эрика Лермана».
— А не много ли ты тратишь наших денег на собственный гардероб в последнее время? — неожиданно спросил вслух, всматриваясь в лицо блондина.
Как и следовало ожидать, Берни вначале смутился, а затем расправил плечи и произнёс, чётко глядя в глаза:
— Я потратил исключительно свою часть гонорара.
Хмыкнул, ещё раз окидывая его долгим взглядом.
— Новая парадная одежда, значительные траты на парфюм. Очевидно, что ты захотел произвести впечатление на какую-то даму. А если приплюсовать неизвестно откуда взявшиеся фэрны… Ты всё-таки взял дело леди Оллроу. — Хлопнул в ладоши, потирая руки.
Щёки Берни заиграли таким же ярким румянцем, каким алеют невинные девицы, когда они впервые узнают, откуда берутся дети.
— Кай, но это всё-таки целых триста фэрнов…
— А ещё смазливая мордашка, огромные невинные голубые глаза в обрамлении белокурых локонов и внушительная грудь, размеры которой не скрыла даже убогая серая хламида. Если бы она тебе предложила каких-нибудь жалких пять синнитов, ты всё равно взялся бы за это дело, в глубине души рассчитывая на возможность оттрахать её как следует.
Лицо помощника, который не любил, когда я произношу грубости, залило краской. Верхняя губа дрогнула от еле сдерживаемого гнева, а щёки надулись.
— Не говори так! Леди Оллроу в отличие от… — он сделал паузу, подбирая слова, — тех женщин, с которыми ты привык общаться, умна и хорошо образованна. Твои предположения оскорбительны, как в отношении меня, так и в отношении неё!
Я от души наслаждался тем, как моего помощника буквально потряхивало от негодования. Глаза метали яростные молнии, кулаки сжимались и разжимались. Ну же, Берни, давай, нахами мне в ответ! Помощник набрал было воздуха в лёгкие, но затем приосанился, шумно выдохнул и торжественно произнёс:
