— Камилла, — нежно произнес он, — почему ты не сказала, что ждешь ребенка? Я бы, конечно, страшно беспокоился — но был бы счастлив.
«Не знаю. Сначала мне было страшно, я никак не могла поверить; это слишком изменило бы всю мою жизнь».
«Но теперь ты не против?»
— В данный момент — нет, не против, — вслух произнесла она. — Но сейчас все так необычно… Я могу опять измениться.
— Значит, это не иллюзия, — пробормотал Мак — Аран. — Мы действительно читаем мысли друг друга.
— Разумеется, — отозвалась Камилла все с той же безмятежной улыбкой на лице. — А ты так и не понял?
«Ну, конечно, — подумал Мак — Аран — вот почему ветер приносит безумие».
Первобытный человек на Земле наверняка владел экстрасенсорным восприятием, полным комплектом лей — талантов — как дополнительным козырем в борьбе за существование. И это объясняло бы не только стойкую веру в экстрасенсорику (не основывающуюся практически ни на каких доказательствах), но и выживание в тех ситуациях, когда одного разума было явно недостаточно. Первобытный человек, будучи существом весьма хрупким, просто не сумел бы выжить, не обладай он способностью точно знать (при том, что зрение у него было гораздо слабее, чем у птиц, а слух на порядок хуже, чем у собаки или любого другого хищника), где можно найти пищу, воду, укрытие; как избежать своих природных врагов. Но по мере развития цивилизации и техники эти таланты атрофировались за ненадобностью. Человек, ведущий сидячий образ жизни, отучается бегать и карабкаться; несмотря на то, что все мускулы на месте и в случае необходимости могут быть разработаны, как прекрасно известно любому гимнасту или цирковому акробату. Полагаясь на записные книжки, человек утрачивает способности древних бардов помнить наизусть гигантские эпические поэмы и генеалогические таблицы. Но все эти тысячелетия память об экстрасенсорных талантах сохранялась в человеческих генах и хромосомах; и какой — то химикат в инопланетном ветре (пыльца? вирус? пыль?) пробудил эту дремлющую память.
И как следствие — безумие. На человека, привыкшего использовать только пять своих чувств, внезапно обрушилась лавина неисчислимых новых раздражителей; и примитивный перевозбужденный мозг, не в состоянии выдержать столь массированной бомбардировки, не справлялся — у кого слетали все установленные цивилизацией тормоза, кто экстатически раскрывался до самого дна, а кто замыкался в непроницаемой оболочке аутизма… «Значит, если мы хотим выжить на этой планете, нам следует прислушиваться к этому новому чувству, не противиться ему, а привыкать и учиться использовать».
