Когда Ева стала звездой губернского масштаба, вдруг ниоткуда возник молодой человек, ее обожатель, Роман, который оказался сыном Рисемского. Она поздно узнала об этом.
И вот тогда, первый раз после их разрыва, Олег вновь возник перед нею, потребовал, чтобы она немедленно прекратила все контакты с Романом. Но это было уже не так просто сделать, хотя понимала, что должна выполнить требование Рисемского. А теперь отец Романа снова появился с прежним своим требованием.
Ева потерла пальцами горло и шею, несколько раз глубоко вздохнула, приходя в себя, сказала:
— Тебе нравится пугать меня, тебе всегда это нравилось. Пройди в комнату и растолкуй, в чем дело? Налетел, как бешеный! Ничего не объяснил!
Олег прошел через прихожую в комнату, молчком без всякого интереса провел по ней глазами, обронил раздраженно:
— Роман пропал.
Девушка прореагировала на это известие спокойно, как будто ничего особенного не услышала:
— Я не удивляюсь, — сказала тихо. — Ведь это не первый раз, — попыталась успокоить Олега, — он всегда куда-нибудь исчезает, а потом вдруг возвращается. В тебя пошел.
Рисемский отрицательно крутнул головой, тяжеловесно сказал:
— На этот раз все не так. Его похитили. Есть свидетели его похищения. На него напали, насильно посадили в машину и увезли.
Ева показала ему на диван, предлагая сесть, и спросила:
— Что тебе приготовить, кофе либо чай?
— Чай, — отозвался он, направляясь к дивану.
— Хорошо, чай, — она вышла на кухню, наполнила электрочайник водой, включила, и через некоторое время из кухни раздался ее голос. — Он давно не появлялся у меня. Я звонила, но он не отвечал и сам не звонил мне. Тебе крепкий чай сделать? — спросила и прислушалась.
Из комнаты послышалось шуршание кожи дивана, а потом раздался недовольное ворчание Олега:
— Ты должна помнить, что я любил пить только очень крепкий чай, очень крепкий. И незачем об этом спрашивать лишний раз. У меня вкусы не меняются. Это ты, как кукушка прыгаешь из гнезда в гнездо.
Нарлинская вынесла чай. Рисемский сидел на диване и смотрел на нее все тем же недружелюбным отталкивающим взглядом. У нее снова побежал холодок между лопатками:
— Даже не знаю, что тебе сказать. Ума не приложить, кто бы мог такое сотворить, — сказала она. — Я никогда не слышала от Романа, что у него есть враги. Он ничего не говорил. Да ты же его знаешь, он никогда ничего не рассказывает. — Она попыталась сделать шаг к сближению. — В этом он похож на тебя.
Но Рисемский не принял ее попытку к примирению. Сердитый голос не стал мягче. Она поставила чай на стол и вышла в кухню за своей чашкой, а оттуда снова подала голос:
