— Ладно, мужик, уймись и расслабься, — сказала ведьма, присела перед ним на корточки и посмотрела ему в глаза. Полтора кулака шарахнулся в угол и завопил; однако его крик тут же угас, и он покорно уставился на Джен. Бреннон прошелся по каморке. Единственный уцелевший свидетель, которого ему удалось найти, сбрендил и к тому же не помнил и половины из того, что комиссару было надо. Отличный результат.
— Спроси, как этот глас выглядел, — хмуро велел Натан.
— Вспомни его лицо, — сказала девушка.
— У него нет лица, — без выражения ответил Эндрю и обвел свою рожу пальцем: — Тут было пятно, и голос его был здесь, здесь! — он снова ударил себя по лбу.
— А кроме лица? Что у него было кроме лица? Что ты увидел?
— Худой, — после долгой паузы откликнулся сутенер; Бреннон дернулся. — Низкий, Пэтти ниже плеча. Где Пэтти? Она моя, она была со мной! Где…
— Тша, — сказала ведьма. — Забудь о Пэтти.
Комиссар сник. Глупая надежда, что это был пироман, тут же стухла. Этот тип был худой, но очень высокий, не уступал в росте самому Бреннону.
— Руки, — вдруг чуть слышно пробормотал Эндрю. — Руки… маленькие руки… такие маленькие…
…когда они наконец выбрались из люка, комиссар обнаружил, что Папа Эймс вполне пришел в себя. Кабатчик натужно сипел, пытаясь одновременно выплюнуть кляп, порвать ремень, которым связали руки, и подкатиться к двери. Бреннон остановился над ним, достал бумажник и бросил под нос Эймсу банкноту в полсотни. Папа перестал извиваться и заинтересованно скосил глаза на деньги.
— Охраняй его, как зеницу ока, — велел комиссар. — Тут на неделю. Потеряешь этого типа — попрощаешься с зеницей, усек?
Эймс так истово закивал, что чуть не подавился кляпом.
— Идем, — сказал ведьме Бреннон. — Мы тут закончили.
Комиссар вернулся в департамент к четырем — после ванны, обеда и смены всей одежды, от белья до шляпы. Даже пес, когда они прибыли в дом86, поднял морду, громко, выразительно принюхался и насмешливо фыркнул. Лонгсдейл ничего не заметил, зарывшись в карты по уши.
«Могло быть и хуже», — Бреннон ожидал обнаружить на месте кабака дымящиеся руины, но ведьма проявила себя весьма скромно — ограничилась физическими увечьями.
«Твоих рук дело?» — строго спросил ее Натан, наблюдая за жертвами побоища.
«По большей части», — уклончиво ответила Джен, и он не был уверен, что она так уж преувеличила. По дороге к дому Лонгсдейла они обменялись кое–какими соображениями, но ничего нового Бреннону пока в голову не пришло. Ведьма сказала, что разум Эндрю Полтора кулака разрушен грубым влиянием. Образы, извлеченные из его памяти, были слишком смутными: загадочный обладатель «гласа» выглядел как худая тонкая фигура с темным пятном вместо лица и маленькими руками, затянутыми в бледно–серые перчатки. Но опознавать его по такой примете было бессмысленно — даже у комиссара в шкафу лежала пара дешевых серых перчаток.
