. Их проницательные комментарии, в полной мере оцененные лишь значительно позже, добавляют аргументы к признанию цивилизаций в качестве особых социально-исторических единиц, отличных от тех, которые охватывает понятие общества. Хотя этот первый шаг заслуживает того, чтобы расцениваться в качестве теоретического прорыва, за ним не последовала соизмеримая разработка основных понятий. Более важным является то, что Дюркгейм и Мосс не предприняли попытки рассмотреть цивилизационную проблематику в систематической связи с концепцией коллективных представлений. В то же самое время (но без какого-либо знакомства с развитием этих идей во Франции) сравнительные исследования Макса Вебера привлекли его внимание к важной роли цивилизационных паттернов и динамики. Однако в данном случае накопление нового материала не сопровождалось концептуальным преобразованием. Вебер не ссылался на идею цивилизаций во множественном числе. Он использовал термины, производные от понятия культуры (такие, как культурные сферы или культурные миры), но они применялись не настолько четко, чтобы могла сложиться ясная идея тех образований, которые он предлагал сравнивать. В результате имплицитные цивилизационные основания его анализа могли игнорироваться наиболее влиятельными интерпретаторами его трудов, а серьезные попытки реконструкции предпринимались лишь с 1960‐х годов.
Недавние работы (в особенности труды Шмуэля Эйзенштадта) в большей степени утвердили плюралистическую цивилизационную теорию и упрочили ее претензии на то, чтобы представлять наиболее адекватную рамку для макросоциологического анализа, но многие ключевые вопросы остаются открытыми. Наши последующие рассуждения предлагают некоторые темы для дальнейшего развития. В особенности они подчеркивают, что плюралистическая теория должна уделять больше внимания проблематике цивилизационных процессов, то есть той сфере, которая изучалась Элиасом и его последователями с точки зрения унитарной концепции цивилизации. Плюралистический подход является единственным способом защитить цивилизационную теорию как особую (и предположительно превосходящую своих конкурентов) парадигму, но одна из незавершенных задач заключается в том, чтобы связать анализ долгосрочных тенденций и трансформаций с сохраняющимися, но не являющимися неизменными культурными паттернами. Другими словами, предстоит проделать дальнейшую работу по анализу цивилизационных контекстов, источников и направлений исторической динамики. Если разнообразие исторических предпосылок разделило цивилизации, остается выяснить, в какой степени это отразилось на путях их развития, особенно на расходящихся формах или чертах тех процессов, которые на первый взгляд проще категоризировать в универсалистских терминах. Веберианская проблематика процессов рационализации выступает основным примером вопросов, требующих рассмотрения. До сих пор она в большей степени поддавалась универсалистским прочтениям (например, в работах Юргена Хабермаса и Вольфганга Шлюхтера), чем культуралистским, но более тесная связь с цивилизационным подходом (в общих чертах намеченным Бенджамином Нельсоном) могла бы усилить культуралистскую точку зрения.
