В доме ребенка, вспомнили, что Татьянин день и с именем мудрить не стали. Да и зима в год Танькиного рождения была суровая. Вот и фамилия готова, Морозкина.
И стала Танька Морозкина, переезжать с места на место. Для дома ребенка подросла, детский дом признали аварийным. И покатилось. Документы на нее теряли два раза. Один раз забыли в списки внести. В другой, приписали Таньку в группу, которая и вовсе не по возрасту. Когда спохватились, оказалось, в ее группе уже мест нет. Даже лишнюю кровать не впихнешь, некуда.
Сейчас, Таньке Морозкиной, шесть лет. Живет в интернате, куда снова попала по недосмотру. Уж больно незаметная. Мышонок какой – то, серый.
Она уже привыкла « не привыкать». Зачем? Может опять что – то напутают и переведут в другое место. Жить можно. Только вот ноги мерзнут. Таньке кажется, что мерзнет она всегда, даже летом.
Все к Новому году готовятся. В физкультурном зале, уже елку нарядили. Приезжали шефы, дяденьки и тетеньки с завода. Хоровод водили, звали дедушку Мороза. Им нарядили завхоза, Семена Петровича. Потом шефы раздавали подарки, в одинаковых кулечках. Хорошо хоть, Таньку, одна тетенька – шеф заметила. Дала подарок, погладила по голове. И, со словами: «Ой, худышка какая!», сунула Таньке лишний мандаринчик и конфету «Золотой петушок».
Шефы прислали автобусы и всех повезли в зимний лагерь. Нет, Таньку не забыли в списки внести. Просто когда медсестра осматривала, решили Таньку не брать. Мол, нельзя, там детей немерено, а у Морозкиной, сопли по колено! А эпидемия начнется? Кто виноватым будет? Медсестра. Скажут, не доглядела. И еще, не взяли Витю Расплетаева из средней группы, он руку сломал, когда с подоконника прыгал. Но Витю забрали дядя с тетей. А вот с Морозкиной, что делать?
Танька решила, что одна останется. И даже хорошо! Возьмет потихоньку, Олино одеяло, будет спать под двумя одеялами и греться. Оказалось одной нельзя. Что же, из – за Таньки столовую открывать? И стены в туалете красить хотели, пока детей нет.
Танька уже приготовилась к переезду. И вдруг выяснилось, что ее на все каникулы, согласилась забрать няня Василина.
Танька так испугалась, что даже не смогла отказаться. Вдруг она скажет: «Не хочу к Василине», а та рассердится и «живо – два, хасьнет»?
Одевалась медленно, надеялась, что няня передумает. Нет, стоит внизу, голова повязана серым пуховым платком, на руках малиновые варежки.
На улице темно, морозно, снег сердито скрипит под ногами. Танька, как всегда мерзнет. Особенно руки. Одну рукавицу потеряла, еще дня три тому назад.
