Профессор энергично закивал головой.
— Да, Богомолец — фигура легендарная. Он возглавлял в Киеве институт геронтологии. Работал под личным контролем Сталина. Тот ему и Сталинскую премию дал, и два ордена Ленина, и Героем Соцтруда сделал. Возлагал на него большие надежды.
— Возлагал? — спросил Францев. — Они что? Не оправдались?
— Ну как вам сказать? Богомолец для Сталина очень много сделал и многого добился. А вот прорыва в борьбе со старостью — нет! Говорят, Сталин был сильно раздосадован. Но, когда академик внезапно умер — в 46-м, по-моему, то с памятью его бороться не стал. Хоронили его со всеми почестями…
— И что стало с его трудами? Ведь, наверное, что-то осталось?
— Трудно сказать. Он часть своих исследований тайно вёл. Скрытный был человек. А может, боялся, что результаты украдут. Или донос напишут. Ведь потом — в 1950-м, при Лысенко, когда гонения на учёных пошли, Богомольца в чём только не обвиняли! И в насаждении идеализма, и в антинаучных теориях, и в борьбе с учением Павлова… И Сталин, кстати, не вмешался. Видать, зол на него был всё же. Тогда два его научных института закрыли. А восстановили только после смерти вождя. И что там за эти три года случилось в архивах, что осталось, что чекисты забрали, — одному Богу известно.
— А сейчас-то институт работает? — поинтересовался Францев.
— Да, работает. Я слышал, Кучма ему даже имя академика Богомольца хочет присвоить. А почему интересуетесь? — Профессор с хитрой улыбкой посмотрел на собеседника. — Лично интересуетесь или, извините, по заданию?
«Догадлив профессор!» — подумал Францев. Видно, Ксана рассказала ему историю семьи: и как Ника без отца осталась, и чем отец занимался. Но ничего: на ловца и зверь бежит.
— Скажу так: есть интерес к этому вопросу.
— Господи, — вскинулся Вилли Генрихович, — да неужто это у нас кому-то ещё нужно? Ведь уже больше половины всех НИИ позакрывали! А на их месте — казино, точки торговые да однорукие бандиты с пунктами обмена!
— Да нужно, нужно, — успокоил его Францев, про себя не без горечи подумав: «Эх, знал бы ты, кому нужно и зачем…»
— Так, слушайте, — обрадовано продолжил профессор. — У меня же в Киеве брат в Академии наук работает. Он иммунолог, но это не важно. Завлабораторией всё же. Отрасль и людей хорошо знает. Я вас на него выведу, может, он концы поможет отыскать. А то ведь хохлы распродадут всё, пропади они пропадом…
Последнее проклятие профессора явно относилось и к тем, кто пустил по миру отечественных учёных и уничтожал науку в России — не только на Украине.
