Поезд плавно, почти бесшумно, скользил по рельсам. Это был почти час пик в Токио, когда трудолюбивые японцы деловито спешили на работу. И это утро было совсем обычным, ничем не отличавшимся от рабочих будней.
Францев внимательно всматривался в лица пассажиров. Ему были интересны лица жителей этой соседней с Россией, но бесконечно далёкой от нас страны, — лица иной цивилизации. Его взгляд упал на сидевшую наискосок от него в углу вагона девочку-школьницу с аккуратно подстриженной чёрной чёлкой, одетую в тщательно отглаженную школьную форму японских девочек. На ногах у неё были начищенные до блеска чёрные туфельки и доходящие до середины икры белые гольфики. Почему-то именно от вида белых гольфиков у Францева непроизвольно сжалось сердце. «Возраст гольфиков у моей девочки я пропустил», — подумал он, и у него, к его большому удивлению, увлажнились глаза.
Школьница, похоже, что-то почувствовала и уставилась на Сергея своими блестящими чёрными глазёнками. Белые иностранцы в 90-е уже не были в диковинку для японцев, но всё же «гайдзин», то есть иностранец, тем более такой — хорошо одетый, подтянутый, с мужественным лицом — это всегда интересно. Увидев, как девочка-подросток внимательно его рассматривает, Францев слегка ей улыбнулся. Она хихикнула и отвернулась.
В этот момент Сергей обратил внимание на мужчину, сидящего рядом со школьницей. Он был в марлевой маске, что не такая уж редкость для японцев в общественном транспорте, и ничем не выделялся из толпы. Но в его позе, в мелких нервных движениях его рук было что-то напряжённое, что-то тревожное. В ногах у него стоял чёрный рюкзак, и Францеву вдруг показалось, что именно рюкзак — причина беспокойства этого пассажира: он то непроизвольно отодвигал его ногой, то быстрым движением руки придвигал его к себе.
Поезд остановился. Мягко открывшиеся двери выпустили поток людской массы и вобрали в себя новый. Внезапно, когда двери уже почти закрылись, мужчина в маске резко вскочил и бросился к выходу, едва успев протиснуться в закрывающиеся двери. Но рюкзак — тот самый чёрный рюкзак! — оставил на полу в вагоне. Поезд тронулся.
Францев принял решение моментально. Долгие годы учёбы, тренировок, профессиональная интуиция крикнули ему: «Тревога!» Растолкав вошедших в вагон людей, Францев ухватился за потолочный поручень, собрал всю свою силу и, как распрямившаяся пружина, выбросил ноги вперёд, чтобы выбить окно вагона. От удара оно разлетелось вдребезги. Перед Францевым мелькнули перепуганные глаза школьницы, приоткрывшиеся в изумлении рты стоявших рядом пассажиров. Не обращая на них внимания, он схватил чёрный рюкзак и выбросил его в зияющее окно. Кто-то закричал, в середине набиравшего скорость вагона чья-то рука потянулась к стоп-крану. Но даже сквозь крики и гвалт перепуганных пассажиров, сквозь резкий визг тормозов был отчётливо слышен гулкий отзвук взрыва.
