Здание, из которого мы вышли, было простым, деревянным, без каких-либо украшений, и опоясывало комплекс квадратом. Оно одновременно выполняло роль жилого помещения для служителей культа, маленькой крепостной стены и всякого рода подсобных помещений.
Ну, и мортуарий, к которому мы и направились. Он примыкал к чёрному храму, однако имел отдельный вход, а также чертовски большие окна без стёкол, что превращало его в готический вариант летней веранды.
И стоило нам приблизиться к нему шагов на десять, как стало совершенно очевидно, зачем это сделано.
Запах.
Трупы, лежащие на больших каменных столах-ложах, были ещё свежими, но вот смерть, которой они умерли… Я вспомнил, как они корчились, гния заживо и истекая чёрно-кровавыми слезами.
Но дело было даже не в них. По всей видимости, помещение использовалась для многих целей — и как морг, и как анатомический театр, и, возможно, как алтарь для ритуальных жертвоприношений… Трупами тут пропахло буквально всё, и этот запах настолько въелся в стены мортуария, что никакие открытые окна не могли от него спасти.
Не то, чтобы это было мне в новинку. Всё-таки я прожил двадцать лет в замке Виссариона, а тот был знатным некромантом. Но всё-таки когда тебе в лицо буквально пышет тухлятиной и гнилой селезёнкой, довольно сложно это самое лицо сохранить.
Кажется, мэр тоже не был частым гостем в мортуарии; остановившись у входа, он встал в пол-оборота, делая вид, что разглядывает что-то вдали, и приглашающе махнул мне рукой:
— Ну что же, мастер Мун, если ваш жезл и был подобран, то находиться он может только здесь.
— Хорошо, — кивнул я и, сделав глубокий вдох, шагнул вперёд.
Тела «светлых»-повстанцев лежали в ряд, почерневшие и холодные. Мельком пробежавшись взглядом по гримасам боли на лицах, я испытал что-то… вроде удовлетворения от хорошо сделанной работы.
Вероятней всего, в будущем я и правда разыщу этих ребят и попытаюсь завербовать в союзники. Но и сожаления от смерти этих я не испытывал. На меня напали — я ответил, и сделал это хорошо.
Слуги Муна и сам он лежали чуть поодаль; совсем в стороне, на столике чуть повыше — видимо, «почётном» — возлежало почти нетронутое тело Темнейшего, на котором застыла паника и боль. Я подошёл к нему ближе и вгляделся; единственной заметной травмой была большая гематома на лбу. Возможно, внутренние ранения?..
— Смерть прелата Хо — большая трагедия для всех нас, — раздалось позади меня, и к телу подошёл паренёк лет тридцати в таком же чёрном балахоне. В руках он держал что-то вроде садовых ножниц, только поменьше, покрытых совершенно очевидного характера бурыми пятнами.
