«Кто я?», – спрашивает он. Я не знаю ответа, но могу предложить кое-что взамен.
– Герой.
– Что?
– У тебя есть имя – Герой.
Парень вздыхает.
– Это…
– Выбрала Ты-я. И я тоже. Некоторые имена даются. Другие зарабатываются. Твое – и то и другое.
Парень, Герой, хмурится.
– Слащавое.
– Ну, либо так, либо Дмитрий. Слащавый или Работяга. Выбор за тобой.
Он снова вздыхает. Беспокойный. Безутешный. Я не против покопаться в его эмоциях, но в данный момент они – болото – и будут засасывать все глубже и глубже. Надо отвлечь его. Развеять мысли.
У меня появляется идея:
– Давай попробуем кое-что.
– Что?
– Повернись ко мне.
Он послушно поворачивается.
– Закрой глаза.
Он закрывает и тут же резко распахивает, когда я целую его. Быстро. Короткий чмок ради его спасения. Я знаю, что мне нравится. А ему? Хихикаю над выражением его лица. Парень хмурится. Напускаю серьезный вид. Не все такие раскрепощенные, как я. Спрашиваю, понравилось ли ему.
– Я не ожидал, – неохотно отвечает он.
Значит ли это «Мне понравилось»?
Улыбаясь, я наклоняюсь и снова целую его в мягкие губы. Мягче, чем тогда, когда я водила по ним пальцем. Волнение охватывает меня. Не обязательно вызванное моими чувствами к нему. Просто волнение. Дотягиваюсь до него и шепчу:
– Все в порядке. Ты не один. Не надо переживать. Мы можем просто жить дальше. Поцелуи – еще одно средство общения.
А общение не может быть односторонним. Поэтому, когда он молчит, я сдаюсь.
– Хорошо. Тогда. Чтобы…
Ох.
Мои глаза удивленно раскрываются. Парень обнимает меня. Придя в себя, кладу руку ему на грудь и подставляю губы. Он наклоняется. Притягиваю его за ворот свитера ближе. Он переносит нас на песок.
Мы отрываемся друг от друга, когда заканчивается воздух. Губы парня скользят по моей шее. Пальцы заплетаются в волосах. Внутри что-то тает, наполняется до краев и выплескивается. Я необъятна, как океан. Единственная вода, которую не хочу переплывать. Впервые за долгое время вспоминаю, как это – утонуть в себе.
* * *
Мы разговариваем на языке поцелуев, пока не опухают губы. После чего говорим еще больше. О моих ночных прогулках во сне, о цветовой слепоте, о его холодных, бесплодных сновидениях. О Хьюберте и моем здоровом плече. Он предполагает, что я – судостроитель. Я предполагаю, что он – врач.
Он задает вопросы о Кей, спрашивает обо мне. Я рассказываю. Мои воспоминания становятся менее уверенными, все более робкими, осторожными.
Говорим обо всем и ни о чем, и это… приятно.
