Сообщая плохие новости, врачи часто просят присутствия самых близких, чтобы они могли поддержать друг друга в решении проблемы. Это дает возможность семьям делиться печалью или беспокойством и не позволяет запереть кого-либо в Клетке одиноких секретов. Такие сложные разговоры могут быть проблемой в суете клиники или в шумной палате, но не делать этого — плохая услуга пациенту и его группе поддержки. Я узнала это незабываемо шокирующим образом.
Яркое весеннее утро. Я стучу в парадную дверь дома с террасами в шахтерском поселке, где шахты закрылись десятилетия назад, и теперь молодые люди при первой возможности уезжают в город. Старшее поколение — родители, бабушки и дедушки — по-прежнему представляют собой сплоченное сообщество. Местный врач общей практики обратился за советом по лечению абдоминальных болей у женщины с поздней стадией рака яичников, которые невозможно спасти доступными методами лечения. Она живет со своим 50-летним мужем в доме, куда они переехали, когда он был гордым шахтером, а она — его идеальной невестой.
Я жду на пороге и замечаю бабочку, которая через минуту влетает в прекрасный ухоженный палисадник. Газон окружен большими кустами с набухающими цветочными бутонами, а голубые колокольчики, белые нарциссы и смелые точки луковиц тюльпанов тянутся к солнцу под ними. Головки увядших нарциссов обрезаны, а их листья завязаны в витые узлы. Это работа привередливого садовника.
Сквозь матовое стекло я вижу фигуру, приближающуюся к входной двери. Она распахивается, и показывается взволнованное лицо с пальцем поперек губ.
— Вы из хосписа? — нервно спрашивает он, не открывая дверь шире, чтобы я вошла. Я не успеваю ответить «Да», как он шикает на меня, потрясает указательным пальцем у губ и говорит:
— Она не знает! Входите тихо.
Широко открыв дверь, он ведет меня в крошечную аккуратную гостиную с видом на чудесный сад. Здесь изумительное изобилие украшений и безделушек: фарфоровые статуэтки, экзотические морские ракушки, глиняные поделки, сделанные детьми, и все это сопровождается россыпью маленьких шахтеров и горнодобывающего оборудования, вырезанного из угля. Коллекция движется по серванту, заполняет высокий угловой шкаф, украшает викторианскую каминную полку и перетекает на изогнутый подоконник. Все без единого пятнышка, сверкает, очевидно, с нее стирают пыль и полируют с навязчивым постоянством. Кроме нас в комнате никого нет. Где мой пациент?
Мужчина жестом предлагает сесть. Он остается стоять, встревоженно переминаясь с ноги на ногу: — Вы не должны говорить ей. Она не сможет справиться с плохими новостями. Поверьте, я ее знаю.
