Я все думаю о том, что он не хотел видеть приближение смерти. Его желание исполнилось.
Но даже после того как змеиный сгусток крови уберут, сменят постельное белье, тело Алекса вымоют и семье разрешат с ним попрощаться, ни для кого не станет утешением то, что он не выпрыгнул из окна, убегая от смерти. Алекс покинул нас без церемоний.
Но отсутствие реального прощания будет пожизненным бременем для маленькой семьи героев.
Утром нужно будет сказать обитателям палаты «Одиноких шаров», что Алекс закончил лечение.
Это та самая история, которую сложно рассказать, и вероятно, так же сложно читать. Большинство наших пациентов уходят спокойно, их смерть предсказуема, но иногда и внезапна. Часто сам пациент уже без сознания, не понимает, что происходит, но его близкие становятся свидетелями сцены, которую сложно забыть.
Даже свидетелям мирного ухода необходимо выговориться, рассказать о том, что они видели, несколько раз, прежде чем это событие станет частью воспоминаний, а не отдельной картинкой, существующей в параллельной реальности. Это необходимо и тем, кто ухаживает за неизлечимо больными пациентами, чтобы помочь собрать себя по частям и снова выполнять долг.
Дежурство у постели умирающего — обычное явление в паллиативном уходе. Зачастую оно проходит мирно, в некоторых случаях есть и опекуны, и сиделки, и многосторонняя поддержка членов семьи. Иногда прямо у смертного одра происходит борьба за место самого скорбящего, самого любимого, самого необходимого или прощенного. Часто проводы сопровождаются смехом, болтовней и воспоминаниями, порой — тишиной и слезами. Иногда у постели умирающего дежурим мы, сотрудники, потому что больше у него никого нет. Я наблюдала за всем этим бесчисленное количество раз, пока сама не оказалась у постели человека, которого очень люблю и по которому буду сильно скучать.
Что ж, это довольно неожиданно.
В палате темно. Ночник над дверью тускло освещает четыре кровати и спящих. Время от времени бормотание или хриплый храп, доносящиеся с разных сторон, подчеркивают спокойствие седой женщины в постели передо мной. Я сижу на краешке стула, глядя на бледное лицо: ее глаза закрыты, губы мягко двигаются с каждым вдохом, а ноздри быстро распахиваются вместе с выдохом.
Я ищу подсказки в ее лице. Легкое движение бровей — она просыпается? Ей больно? Она пытается что-то сказать? Но метроном вдоха и выдоха остается безмятежным. Без сознания; без страха, без тревоги...
