— Ты к папе? — она сразу успокаивается.
— Да. И пока я его не нашёл, — я киваю на дверь дома. — Я даже стучал и заглядывал в окна.
— И не найдёшь, — она берёт меня за руку и ведёт к крыльцу.
— Не найду? — удивляюсь я, чувствуя мурашки по коже от тонких пальчиков сжимающих мою ладонь. — Что то случилось?
— Нет, — она мотает головой из стороны, на ходу, не оборачиваясь. — Всё хорошо. Всё очень хорошо. И… я о тебе думала.
— Спасибо, но…
— Чтобы избежать тысячи вопросов от тебя — отвечу. Папа будет завтра утром. У него вообще-то теперь куча дел, если ты не забыл о вашем с ним договоре. Улетел за материалами
Фух… я выдыхаю. Хотя бы здесь нет проблем. Жаль, конечно, что увижу его только завтра утром… и стоп.
До меня доходит.
— Тогда куда ты меня ведёшь?! — спрашиваю я.
Она останавливается не выпуская моей руки и оборачивается.
— В дом, — в её глазах отблеск солнца почти упавшего за горизонт…
— Зачем?! Ты же… ты же сказала его — нет
— Да, его нет, но ты же не станешь ночевать на улице? — она хмурится. — Хотя ночи сейчас совсем тёплые — прошлую я спала с открытым окном в сад. И раздетая. Совсем.
— У меня есть корабль, — я показываю на Орлана играющего с ветром неподалёку.
— А у меня постель для тебя, — подмигивает она. — Чистая, мягкая и очень уютная. К тому же, я боюсь оставаться дома ночью одна.
— Ты первый раз одна?
— Нет, — смеётся она показывая свои ослепительно белые ровные зубки. — Но я всё равно боюсь. И мышей тоже боюсь.
— Пойдём, — она тянет меня за руку.
— Но… твой папа…
Я сразу вспоминаю наш с ним последний разговор об Алисе и его обещание… что там он мне обещал? Выколоть глаза? Или отрезать язык? Или уши отрубить? Ах, да — всё сразу. А потом выбросить меня в пустошах
— Ты боишься его? — снова хмурится.
— Он мой партнёр, ты забыла? — напоминаю я.
— Я поговорила с ним.
— О чём?!
— Пойдём! Ты будешь ужинать, а я всё расскажу.
* * *
Я пытаюсь расспрашивать, но она молчит. Устраивается на стуле с обратной стороны стола и молчит. А потом служанка приносит мой ужин… а Алиса всё равно молчит, всем свои видом намекая на то, что сначала я должен хотя бы немного набить свой живот.
И я набиваю, борясь с любопытством. После того, как в нём оказывается пяток крохотных и очень вкусно запечённых в сыре птичек, ароматно зажаренный в виноградном соке бочок какого-небольшого незнакомого зверька, немного фруктов и вина — отодвигаю от себя тарелку.
— Я почти умер от любопытства, — признаюсь я.
— Зато поел, — улыбается она.
