Надирова это ощущение наполняло дерзостью, силой, и он дал понять Бардашу, что больше ничего не уступит ему.
— Я еще раз говорю: хватит мне разведки! — Бобир Надирович пристукнул ладонью по столу.
— Но вы не командуете разведкой! — усмехнулся Бардаш.
— В том-то и беда! Ищут газ одни, добывать будут другие, а сдавать для транспортировки — третьи… Они уже подъезжают. — Он потыкал оттопыренным большим пальцем через плечо. — Если бы я командовал разведкой, я давно бы уже прикрыл ее.
— Почему? — спросил Бардаш со своей всегдашней усмешкой, затаенной в углах губ, которая, наверное, так задевала начальственное и властное сердце Надирова.
— А потому что они уже все сказали. Хватит сорить деньгами. Дали бы их лучше нам на одну промышленную скважину.
— У них свои деньги.
— Они пробурят еще десять, еще двадцать скважин за свои денежки, а потом забьют их цементом и скажут: «Вот вам границы залежей… Мы нашли, мы ушли… Бурите промышленные выходы за свои денежки…» А денежки, между прочим, одни, из одного кармана, и вы не забывайте этого сейчас, когда будете философствовать… Про карман!
— Хорошо, — сказал Бардаш.
Сарваров терпеливо ждал.
— Мне некогда, — сказал Надиров, распираемый изнутри беспокойством и злостью. — Не-ког-да! Газ спросят с меня! А разведчики не спешат!
— Зато про нас они говорят, что эксплуатационники торопятся, — поправил Бардаш.
— Да! Я тороплюсь! — как обычно, повысил голос Надиров. — И я сам буду разведывать.
Хазратов осторожно прикусил губу и еще осторожнее заметил:
— Они вам не простят, если вы откроете или хотя бы исследуете указанное ими месторождение раньше их.
— Вот! — Надиров потряс сжатым кулаком в воздухе. — Что руководит людьми? Грязь! Этот самый… приоритет! Кто открыл? Господин рабочий открыл. Инженер открыл. Для народа. И хватит! Мне не нужно косметических деталей! — Он брезгливо помахал ладонью перед своим разгоряченным лицом. — Я предлагаю немедленно начать глубокое бурение.
Разговор все еще никак не мог успокоиться, организоваться, как будто с разных сторон в костер подкидывали пучки травы и сучьев, они вспыхивали попеременно, и пламя металось, а Сарваров не мешал этому, зная, что иначе костры не разгораются.
И вот теперь осеклись на главном, Бардаш, побледнев, сказал:
— Если вы, Бобир Надирович, прикажете мне переходить на глубокое бурение без достаточных данных разведки, я ни за что не выполню приказ.
Сарваров ждал объяснений. Надирову хотелось бы послать Бардаша к черту, но это был не его кабинет. Хазратов на всякий случай поглядывал в окно, чтобы никто не мог уловить выражения его глаз. Ягана смотрела на мужа.
