Конфликты с господином де Ружемоном
Когда маркиз попал в Венсеннскую тюрьму, начальником ее был шевалье Шарль-Жозеф де Ружемон. Человеком он был жестким по отношению к заключенным. Плюс – настоящим самодуром. При нем узников привозили по ночам, чтобы не возбуждать ненужных разговоров. Перед помещением в камеру заключенных тщательно обыскивали, отбирая у них все самое ценное (деньги, золотые вещи и т. п.), а также все, что может послужить орудием для возможного самоубийства.
Соответственно, отношения маркиза с шевалье де Руже-моном сразу же не сложились. При этом последний – а это подтверждают многие – мучил своих узников, и эти мучения были тем более невыносимы, что слагались из каких-то, вроде бы, малозначительных мелочей, но они в результате образовывали тяжелейшее бремя. И что удивительно, этот самый де Ружемон выглядел полным самых лучших намерений; он говорил красиво и уверял всех, что его единственное желание заключается лишь в том, чтобы сделать жизнь своих подопечных менее тяжелой. По сути, будучи человеком трусливым, он всегда и во всем проявлял ту самую мелочность, что характерна для умов посредственных и недалеких.
Естественно, маркиз де Сад с первого же дня заключения начал жаловаться на господина де Ружемона. Вот лишь несколько фрагментов из его писем жене:
«Меня заставляют пить воду, взятую из стоячего водоема, который распространяет ужасное зловоние; в то время как в покоях господина де Ружемона в большом количестве имеется великолепная свежая вода из источника: однако эта вода стоит каких-то денег, и если бы он предлагал ее заключенным, это означало бы на несколько крон в год меньше из тех сумм, которые этот мошенник уже у них крадет».
Или, например, такое обвинение:
«К сожалению, четырехлетний опыт научил меня, что истина и де Ружемон – это две самые несовместимые вещи на свете, и что ему нравится обманывать бедняг, которые находятся у него в подчинении, точно так же, как другим нравится охота или рыбная ловля. Таким образом, его уведомление о том, что мне следует собирать вещи, было тем толчком, который был необходим, чтобы начать приготовления для того, чтобы провести здесь лето, о чем мне даже в голову бы не пришло, если бы не его благотворительный поступок. Этот человек – настоящий лжец. Не думаю, что кто-либо из смертных более заслуживает этой поговорки, чем он».
