— Какой ужас! — Лайла содрогнулась.
— Судя по тому, что мне рассказали, их смерть была ужасна. Жертва отравления стрихнином долго корчится в страшных судорогах и конвульсиях, все это время оставаясь в полном сознании. Смерть обычно наступает от асфиксии, вызванной затвердением грудных мышц. Норман, по-видимому, наблюдал за тем, как умирали его мать и будущий отчим, и не выдержал.
Доктор Штайнер считает, что психический срыв произошел, когда Норман писал якобы предсмертную записку. Изготовить ее он решил заранее, поскольку в совершенстве владел почерком матери. Он даже изобрел вполне сносный мотив для их самоубийства: байку о беременности матери и о прежней семье Консадайна на западном побережье, где его знали под другим именем. Доктор Штайнер говорит, что стиль записки должен был сразу возбудить подозрения полиции, но никто ничего не заметил. И никто не понял, что, в действительности, произошло с Норманом после того, как он кончил писать и позвонил шерифу.
В то время все считали, что он впал в истерическое состояние, вызванное страшным шоком. Никто даже не подозревал, что пока Норман писал эту записку, он изменился. Осознав, что уже ничего не поправить, он вдруг обнаружил, что не в силах примириться с потерей матери. И, выводя строчки, адресованные самому себе, он, в буквальном смысле слова, изменил свое сознание. Норман — или часть его — стал собственной матерью.
Доктор Штайнер утверждает, что подобное происходит куда чаще, чем принято считать, а особенно большая опасность грозит людям, чья психика и раньше не отличалась стабильностью, как в случае с Норманом Бейтсом. Обрушившееся на него горе запустило цепную реакцию. Однако окружающие ожидали от него проявлений скорби, и поэтому никому даже не пришло в голову что-то заподозрить. К тому времени, как Нормана выпустили из больницы, и его мать, и Джо Консадайн давно покоились в земле.
— А потом он ее выкопал? — Лайла нахмурилась.
— Судя по всему, это произошло не позднее, чем через несколько месяцев. Бейтс увлекался таксидермией и поэтому хорошо знал, что делать.
— Но я все-таки не понимаю. Если он считал себя собственной матерью, то каким образом…
— Все не так просто. По словам Штайнера, к этому моменту Бейтса уже следовало считать расщепленной личностью по меньшей мере с тремя основными компонентами. В нем продолжал жить Норман, маленький мальчик, остро нуждавшийся в своей матери и ненавидевший всех, пытавшихся встать между ними. Вторым компонентом была
