– Вот именно. Так я все время и считала. Естественно, что в наши дни девушки иногда ведут себя не совсем разумно.
Пуаро вопросительно посмотрел на свою собеседницу.
– Думаю, правильно будет сказать, – продолжила миссис Лэйси, – что Сара стала членом общества «завсегдатаев кофеен». Она не ходит на танцы или на свидания, не выезжает в свет в качестве дебютантки – вообще не делает ничего подобного. Вместо этого сняла две довольно противные комнаты в Челси на берегу реки и теперь носит эту смешную одежду, которую все они носят вместе с черными или ярко-зелеными чулками. При этом чулки очень толстые; я всегда думала, что они должны жутко колоться… А еще она прекратила умываться и расчесывать волосы.
– Ça, c’est tout à fait naturelle[11], – вставил Пуаро. – Сейчас такое модно. Потом они из этого вырастают.
– Знаю, – согласилась с ним миссис Лэйси. – И я не стала бы так волноваться по этому поводу. Но, понимаете, она связалась с этим Дезмондом Ли-Уортли, а у него действительно отвратительная репутация. Он, в некотором роде, живет за счет богатых девушек. Кажется, они по нему просто с ума сходят. Он почти женился на девочке Хоупов, но ее родители учредили над ней опеку. Естественно, что Гораций захотел сделать с Сарой то же самое. Он сказал, что это будет для ее же защиты. Но мне, месье Пуаро, эта идея не очень нравится. То есть я хочу сказать, что они просто убегут в Шотландию, или Ирландию, или в Аргентину, или еще куда-нибудь и там или поженятся, или будут жить вместе без всякой женитьбы. Так что опека или нет, но это, в сущности, не решение проблемы, согласны? Особенно если появится младенец. Тогда придется сдаться и позволить эту свадьбу. А потом, как обычно, – так мне кажется, – через год-два они разведутся. Девочка вернется домой, через пару лет выйдет замуж за кого-нибудь правильного до зевоты – и на этом успокоится. Что меня больше всего удручает, так это наличие малыша, потому что приемный отец, как бы хорош он ни был, это все-таки не то. Нет уж, гораздо лучше поступать так, как это делалось во времена моей юности. Я хочу сказать, что в те годы первый мужчина, в которого ты влюблялась, всегда оказывался нежелательным. Помню, я была страстно влюблена в… как же его звали?… странно, не могу вспомнить его имени, хоть убей! А фамилия у него была Тиббитт. Молодой Тиббитт. Естественно, что мой отец отказал ему от дома, но его стали приглашать на те же самые танцевальные вечера, что и меня, и мы могли танцевать. А иногда сбегали с танцев и просто сидели рядом друг с другом. Или время от времени друзья устраивали пикники и приглашали нас обоих. Это было так волнительно и так запретно, что не могло не нравиться. Но границы, как это делают нынешние девушки, мы никогда не пересекали. И вот постепенно мистер Тиббитт куда-то исчез. И знаете, встретив его через четыре года, я не могла понять, что могла в нем найти! Он оказался скучнейшим молодым человеком. Этакий, знаете ли, вульгаритé. И говорить с ним было совершенно неинтересно.
