Для народа Мирты каждая принцесса была практически воплощением самой Пресветлой.
Пока принцессы жили и здравствовали — в Мирте всегда царило благоденствие и покой. Если же те погибали как-то иначе, нежели от естественных причин, — начинались гражданские войны и бунты. В истории Мирты такое случалось всего два раза, но эти страницы были помечены черным в летописях. Согласно словам самой Инди, спасало ее мир от гибели только то, что в обоих случаях каким-то чудом, хоть одному истинному представителю Правящего дома, но удавалось спастись, чтобы постепенно возродить Герцогство.
И пусть последняя необъяснимая смерть очередной Мелинды произошла больше пятисот лет назад, хаос, поглотивший тогда Мирту, до сих пор жил в сказаниях и балладах народа. Теми временами все еще пугали детей.
Это могло объяснить для Ройса покушение на Ее Высочество, несмотря на то, что он сам и не особо поверил в реальность призрачной взаимосвязи жизни наследницы и преданности народа престолу. Скорее всего, попытки переворотов в те года, когда принцесс не было, просто не получали такой огласки. Он верил в мечи и расчет.
Но, зная предысторию, любой, кто хотел посеять панику, получал дополнительную возможность при наличии наследницы: достаточно было просто убрать принцессу с шахматной доски. И плацдарм для гражданской войны готов. Люди, даже не осознавая этого, охотно пойдут в указанном направлении, с детства наученные, что удел Мирты в таком случае предрешен.
Вероятно, именно на это и рассчитывали те, кто пытался отравить Инди (он уже даже не одергивал себя, надо же было как-то выделять ее из предшественниц). И теперь Ройсу, судя по всему, предстояло не только охранять наследников и найти отравителя, а раскрыть целый заговор…
Он сразу знал, что за простую охрану «что угодно на выбор» в награду не предлагают.
Ройс немного прищурился, выйдя из-под навеса на залитую солнцем веранду, пологими ступеньками переходящую в парк. Осмотрелся и начал спускаться, убеждая себя, что первым заметил своего невозмутимого помощника, а не эту невысокую, черноволосую проблему, уже повернувшуюся к Ройсу и открыто улыбающуюся ему, несмотря на толпу придворных дам и маменьку под боком.
Что-то Ройсу не верилось, будто Герцогиня одобряет непринужденное и дружелюбное отношение, которое ее дочь пыталась наладить со своим охранником. Однако, в конце концов, это наименьшее из того, что должно его интересовать, разве не так?
