Естественно, разбудить меня никто и не подумал. Я очнулась на заднем сидении машины в одиночестве. Свет фонарей освещал вывеску городской больницы, в которой работала мама Лёши. Значит, его родители уже в курсе. Хорошо. Мне бы не хватило смелости поговорить с ними. Сказать, что я не досмотрела за кузиной и Лёша попал в аварию из-за моей глупости. Всё из-за меня… А если он сейчас умрёт, то что у меня останется?.. Ничего, кроме странных намёков-разговоров, совместных расследований и посиделок с уроками, и чёрных глаз, до боли запавших в память. Я даже никогда не узнаю, как он целуется. Слеза капнула на кожаную обивку салона. Одна, вторая… Я дала себе злую пощёчину. Ещё не время плакать.
Рассудив, что на охраняемой стоянке с машиной ничего не случится, я открыла свою дверь и выползла на свежий воздух. Яркий свет холла ударил по глазам — после уличной темноты я невольно зажмурилась. Заметив меня, дежурная медсестра вскинула голову.
— Здравствуйте, — начала я, вспомнив про вежливость, — а вы не знаете, где сейчас Алексей Вилюев? Или хотя бы, в каком он состоянии?
Словно не услышав меня, женщина удивлённо спросила:
— Ох, да откуда ты такая?
Запоздало догадалась, что выгляжу не лучшим образом. Но сейчас мне было плевать.
— Мой парень… — замешкалась, но решила, что если выживет — уже никуда не денется, и смело продолжила, — мой парень сегодня попал в аварию. Пожалуйста, скажите, как он? Я могу его увидеть?
Она ещё раз подозрительно оглядела меня, но покорно нырнула за свою стойку. Я выдохнула.
— Так, Вилюев, Вилюев… А, это сын Ольги Викторовны что ли? Он в реанимации, состояние тяжёлое. Это на втором этаже, по лестнице и по коридору прямо. Тебя проводить?
Я поблагодарила, но отказалось. Дежурной явно не хотелось уходить с насиженного места, поэтому она не настаивала. А я понеслась наверх. Дима с отцом и родители Лёши уже дежурили там. Стоило мне подойти, как двери реанимационной распахнулись и появился врач. Уже не молодой и кажется, очень усталый.
— Ничего обещать не могу, — с ходу заявил он, — мы сделали всё, что могли, но состояние крайне тяжёлое, множество повреждений. Ольга Викторовна, держитесь. Организм молодой, сильный — должен выкарабкаться.
Но как контраст к его словам, над реанимационной что-то запищало и доктор ринулся назад. Мама Лёши всхлипнула, прекрасно понимая, что ничего хорошего эта пищащая лампочка значить не может. Я медленно сползла по стенке. Рядом со мной опустился Димка, повзрослевший минимум на пять лет. Мимо забегали люди в белых халатах — перепугавшись, я вскочила. Это беготня длилась минут десять, пока к нам снова не вышел тот самый доктор. С упавшим взглядом. Все замерли.
