За рулем снова громила вроде покойного Ральфа. Где они только достают таких одинаковых питекантропов с такой преданностью?
Верчение по переулкам и дворам продолжалось около получаса. Я готов поспорить, что мы дважды проезжали по одному и тому же месту не раз и не два. Я все равно, прикинув время, расстояние и виденные мной в окно приметы, вычислил, что стоим мы где-то между «Полянкой» и «Третьяковской», где я много раз был. Кремль от нас вон в том направлении, Димитрова — вон в том. Угу. Значит, не доверяют мне, правильно делают. Остановились возле вентиляционного киоска метро, если судить по деготно-железному запаху дующего теплого ветра. Я люблю запах железной дороги — запах путешествий и приключений, но сейчас у меня приключения безо всяких железных дорог. Так и есть — желто-кремовая будка со ржавой дверью и большим замком. Николас поковырялся в нем, отворил со страшным визгом дверь и первым спустился вниз. Белла подтолкнула меня к черному провалу. Я заметил, что у нее в руках автомат, а в наличии у Николаса под плащом чего-то посерьезнее, чем кольт, не вызывало сомнений, ибо плащ оттопыривался по меньшей мере подозрительно. Ведут как конвой зэка, честное слово… Я достал свою «дуру» и дослал патрон, мило улыбнувшись на изогнутую вопросом бровь Беллы и подбородком указав на ее экипировку. «Око за око, красавица».
Пыльный штрек. Темнота — хоть глаз коли. Николас подошел к стене и визгнул рубильником. Штрек озарила череда запыленных лампочек в ржавых решетчатых колпаках. Их блеклый ряд тянулся, насколько я мог видеть, на полкилометра или более. «МПС 1952 г. Осторожно, высокое напряжение!» — прочел я на распределительном щите. Под ногами не просто слежавшаяся пыль — плотный войлок, прочерченный тропинкой чьих-то недавних (хотя, что здесь значит «недавних»?) шагов.
— Пошли.
— Далеко?
— Километра два.
В лицо дул метрошный ветер. Передо мной маячила покачивающаяся при ходьбе спина Николаса, сзади слышались шаги Беллы. Один раз сквозь маленькое зарешеченное окошко я услышал рев и увидел огни проносящегося мимо нас поезда. По моему внутреннему компасу, мы снова шли в центр, минуя жирными удавами ползущие по стенам кабели, щиты с датами, имеющими отношение к временам глубокого исторического материализма, решетки выходов вентиляции, бесчисленные лампочки, натыканные через каждые десять метров. Я сбился со счета на сто пятидесятой.
— Стой, — Николас поднял руку.
— В чем проблема?
