— С тобой ничего не бывает легким, — пробормотала она и сделала большой глоток чая.
Я фыркнула, потому что это была правда.
— Ты сказала, что я — трудная? — усмехнулась я.
Мама пробормотала:
— Дорогая, с тобой было трудно еще с того дня, как ты родилась. И это именно та черта, которую ты делишь с Дарси.
Улыбка, которая до этого была на моем лице, исчезла в моей чашке, которую я с силой сжала после упоминания этого имени. Мама прекрасно знала, что упоминание о нем не очень хорошо отражалось на мне.
— Не произноси его имя в моей квартире.
Мама резко вздохнула.
— Ради всего святого, Нила, тебе двадцать пять лет, а не пять. Вы с Дарси должны перерасти эти детские… обиды, которые вы испытываете друг к другу.
«Эти детские обиды» — в переводе означало ненависть.
Я проворчала с досадой:
— Я ненавижу его, а он ненавидит меня. Все. Конец истории.
Мама резко опустила плечи и вздохнула.
— Но он такой хороший молодой человек, Нила. Почему бы тебе просто…
— Мама! Мы уже миллиард раз говорили об этом. У меня никогда не будет никаких романтических отношений с Дарси Хартом, и на этом точка.
Мне пришлось поставить чашку на журнальный столик напротив, потому что я вдруг почувствовала желание швырнуть ее в противоположную стену. Я откинулась на спинку и в гневе сложила руки на груди. Это внезапное чувство гнева было именно то, что Дарси, или любое упоминание о нем, делало со мной. Это всегда выводило меня из себя и, как обычно, в рекордно короткие сроки.
Мама наблюдала за мной с приподнятой бровью, а затем улыбнулась мне так, как будто знала то, чего не знала я.
— Хм-м-м.
Голос у нее был задумчивый.
Я моргнула.
— Хм-м-м? И что это значит?
Она пожала плечами.
— Ничего, дорогая. Просто хочу налить себе еще чаю.
Я прищурилась и наблюдала, как она встала и покинула комнату.
— Чёрт, — проворчала я.
Она что-то замышляла, я знаю ее достаточно хорошо, чтобы сказать, что «хм-м-м» означало, что она задумала что-то, и это меня беспокоило. Я протянула руку, взяла чашку, прижала её к губам и сделала большой глоток чая, чтобы успокоить мгновенно распустившиеся шипы в своей нервной системе.
Дарси Харт.
Я мысленно зашипела.
Мне очень не хотелось думать о Дарси, говорить о Дарси, смотреть на Дарси, в конце концов, слушать, о Дарси.
Я просто ненавидела его.
Говорят, ненависть — это сильное слово и даже более сильные эмоции. Я согласна с этим, потому что страсть, с которой я ненавидела Дарси, заполнила меня полностью. И ненависть исходила не только от меня. Он тоже ненавидел меня так же сильно, как я ненавидела его, и вот так это было между нами. Почти всегда. Мы ненавидели друг друга, вот и все.
