Он дотронулся до меня!
Руки Доминика Слэйтера находились на моём животе, а его тело было прижато к моей спине.
О, господи.
Этот сукин сын хотел умереть?
— Я даю тебе три секунды на то, чтобы убрать свои руки и тело от меня, иначе я изобью тебя к чертям собачьим.
Смешок Доминика у моего уха заставил меня напрячься еще больше.
— Думаешь, что сможешь ударить меня, красавица?
Красавица?
Он пытался быть забавным или что?
— Да! — рявкнула, а затем добавила: — Больше не называй меня так!
— Я буду называть тебя, как захочу, и говорить тебе, что захочу, свобода слова и всё такое.
— Ты гребаный придурок и мудак… отпусти меня! — рыкнула я, а затем ахнула, когда одна из его рук потянулась за моим печеньем.
Пошёл. Нахрен!
Я подняла ногу и пнула Доминика в голень; он взвизгнул и быстро отскочил от меня. Обернувшись, я увидела, как он тряс ногой, вероятно, пытаясь стряхнуть боль.
— Ты гребаная стерва! — прошипел он.
Я улыбнулась ему.
— В следующий раз это будут твои яйца, если ты снова дотронешься меня. Разве ты ещё не усвоил, что прикосновение ко мне приводит к боли для тебя?
Он закатил глаза и потёр щеку, как если бы до сих пор ощущал боль от пощечины, которую я влепила ему в среду за то, что он схватил меня за задницу.
Он опустил руку и улыбнулся.
— У тебя отпадная задница, я не смог удержаться и не потрогать её.
Я шокировано уставилась на него.
Он только что назвал меня жирной.[3]
Он на самом деле только что назвал меня жирной.
Меня не волновало, даже если бы я была размером с кита, просто нельзя говорить девушке, что она жирная, особенно ей в чертово лицо.
Меня это задело, и я ненавидела это. Я хотела сделать Доминику так же неприятно, поэтому вернула ему это оскорбление, даже если в нем не было ничего, кроме мускулов.
— Сам жирный! — выплюнула я, а затем развернулась и одной рукой схватила тележку, а другой оттолкнула его.
Но Факфейс остановил меня.
Он вклинился между мной и тележкой. Мне это не понравилось, ни капельки.
— Я не называл тебя жирной.
Грязный лжец!
Я зарычала на него.
— Нет, назвал, ты лживый мешок дерьма!
— Я сказал, что у тебя отпадная задница, есть разница, — заявил он.
Что?
— Нет, ты сказал, что моя задница жирная…
— Отпадная в смысле сексуальная, — промурлыкал он.
Я уставилась на него, подавляя желание избить его до смерти упаковкой печенья.
— Жирная — это не сексуально, — твердо сказала я.
— Когда у тебя отпадная задница, это сексуально, — сказал Доминик, по-прежнему стоя передо мной. — Сказав отпадная, я имел в виду в хорошем смысле большая, а не жирная. У тебя большая задница, и это сексуально.
