Отец покряхтел, позевал и открыл новую банку пива, пока Ана убирала пустые.
— Диксон всех, кроме Эллиса, отправил домой пораньше… Говорит, что дела идут плохо, работы для всех нет, и нечего всем торчать… Дерьмо вонючее… Вот и скажи мне, как тут заработать на жизнь? — Он глотнул тепловатого пива, его табачного цвета глаза с тяжелыми веками прищурились. — Тьфу! Как моча кошачья! Дочь, принеси мне холодного и включи телевизор — где-то должны играть в бейсбол.
«Я уйду отсюда», — дала себе клятву Ана, направляясь на кухню. Ей было тошно смотреть на двухдневную щетину на лице отца, на грязь под его ногтями. Она ненавидела этот дом, ей было противно сидеть с отцом за обедом и выслушивать его бесконечные жалобы, ворчание и ругательства. Но больше всего она ненавидела его за то, что он вынудил мать сбежать и обращался с ней как с грязью.
«Да, я уйду отсюда, — повторила Ана, открывая холодильник и доставая пиво. — И никто меня не остановит и не отговорит — ни отец, ни Бадди, ни даже Рой Коуди. Я и минуты не задержусь в этой вонючей дыре, как только получу диплом».
Однако через три недели у Аны появились новые мысли. Рой Коуди в течение двух недель ежедневно приглашал ее на свидание. Ситуация изменилась.
Ана больше не ездила в автобусе вместе с Бадди, Ширлин и другими. Теперь Рой Коуди подвозил ее домой в своем роскошном лимузине с открытой крышей. Их обдувал легкий весенний ветер, до них доносился запах магнолий. Он пригласил ее на предстоящий грандиозный бал, и она согласилась. Те, кто раньше никогда с ней не заговаривали, стали приветствовать ее в коридоре и приглашали на вечера.
Ей было неловко перед Бадди. Она хотела бы, чтобы они остались друзьями, но Бадди не желал с ней даже разговаривать. С ней никто из прежних друзей не желал разговаривать. Ее словно не замечали. Ану нисколько не волновало то, что Ширлин буквально увивалась вокруг Бадди. Но ей было не по себе, что глаза Бадди, некогда загоравшиеся огнем при взгляде на нее, теперь холодно смотрели мимо.
Однако она не желала возврата. Рой умел выслушивать ее. Он заставил ее поверить, что мечты ее могут сбыться. Он разглядел в ней нечто другое, не только груди да пикантные ямочки, а то, что она и сама в себе почти не замечала. Она ощутила себя умной, красивой, привлекательной — и для этого вовсе не надо было позволять тискать себя на заднем сиденье автомобиля. Когда она целовалась с Роем, то испытывала нежность. Ана чувствовала себя спящей красавицей, которая проснулась от поцелуя принца, а предстоящий бал казался ей сказочным.
