В Монике все клокотало от ненависти и бессилия. «Как можно быть такой жестокой!» — думала она о Шенне.
Ночью она внезапно проснулась и поняла, что одна в душной спальне, — кровать матери пуста. Не видно было света и в ванной. Моника на цыпочках подкралась к двери и услышала звуки, похожие на стоны раненого животного. Обхватив себя руками, мать стояла, покачиваясь, перед открытым окном, пытаясь справиться с рыданиями, вырывавшимися из ее груди.
Моника бросилась на постель и зарылась лицом в подушку. Здесь она дала волю слезам, испытывая мучительную боль за мать. Когда наконец она выплакалась и вытерла в темноте слезы наволочкой, она поклялась, что заставит Шенну Мальгрю сполна заплатить за все их обиды и унижения. Когда-нибудь она так или иначе отомстит этой твари.
Моника допила остатки ликера, смакуя сладкие густые капли с таким удовольствием, с каким смаковала свою победу над Шенной. Конечно, Шенна не имела понятия, что женщина, которая обворожила ее мужа и отняла у нее работу, когда-то, будучи четырнадцатилетней девчонкой, стояла перед ней в красном мини-платье, тщетно пытаясь защитить мать. Шенна никогда не узнает, что та «безмозглая тупица», с которой она так жестоко обошлась двадцать лет тому назад, явилась причиной ее теперешних несчастий.
Ранним утром, возвращаясь в город, Моника удовлетворенно подумала, что если спокойную обеспеченную жизнь maman можно считать достойным реваншем, то она расквиталась с Шенной.
Если сегодня совет директоров пройдет по плану и бюджет для июньского выпуска будет утвержден, то она окажется дома свободной. И тогда, если не разразится на Мауи ураган, или Джон Фаррелл не передумает в последний момент, или эта маленькая маникюрша Тери не окажется какой-нибудь убийцей или чем-то вроде того, то — в этом Моника была уверена — успех выпуска обеспечен. Тираж должен подскочить, причем подскочить здорово, в противном случае совет директоров потребует ее крови. Если продажа от журнала резко не увеличится, Дрю Макартур, президент отдела распространения станет добиваться ее отставки и немедленного возвращения на должность Шенны.
«Но раньше я убью ее», — поклялась Моника, еле двигаясь в потоке автомашин, поскольку начался час пик. Нажимая на тормоз, она всякий раз ощущала, как болит ушибленный палец, и с раздражением вспоминала ухмылку Пита Ламберта. Очень мило, что мама решила застеклить террасу для нее. Жаль только, что она не наняла профессионального мастера вместо этого тупоголового типа. Конечно, она не могла отрицать, что при всем том Пит Ламберт производил впечатление человека, который знает, что делает.
