У Джины не было более сил видеть ее сморщенное лицо, и она повернулась, чтобы уйти. С непостижимой ловкостью и быстротой сестра Мэри Франсез повернула поручни алтаря и загородила ей путь.
— Иди сюда и исповедуйся в грехах перед отцом О’Нилом, юная леди. Если у тебя такое срочное дело, что ты даже пропустила школу, и скорее всего наврала своей матери, заходи сюда и поговори с пастором.
— Нет, вы не можете заставлять меня! — в панике воскликнула Джина. Она чувствовала, что стоит ей сказать отцу О’Нилу хотя бы слово, как он мгновенно все поймет. Он станет презирать ее. Конечно же прогонит Эндрю, и приход будет жужжать об этом много месяцев.
Ей нужно немедленно выбраться отсюда. От застоявшегося запаха ладана она задыхалась, от мерцающих свечей кружилась голова, а перед ней стояла сестра Мэри Франсез, и презрительно улыбалась.
Она двинулась вперед, пытаясь обойти монашенку, но та тростью заблокировала ей выход.
— Нет-нет, юная леди, — начала было монашенка, но в этот момент потеряла равновесие и, закричав от боли, упала на пол.
— О, Боже! — воскликнула Джина, пытаясь помочь ей встать. Из исповедальни выскочил отец О’Нил с выражением крайней тревоги на круглом, добродушном лице. Он не успел приблизиться к сестре Мэри Франсез, когда та в ярости замахнулась палкой на девушку.
— Прочь! Не тронь меня! — закричала она. — Ты исчадие ада!
Джина оцепенела. А монашенка продолжала кричать, и ее голос разносился по пустой церкви.
— Посмотрите, отец, что сделала эта гадкая, испорченная девчонка!
Джина прочитала нечто вроде шока на лице священника. И бросилась вон из церкви. Она бежала по обсаженной деревьями тенистой улице, а голос сестры Мэри Франсез и зловещие слова обвинений долго преследовали ее. Они вполне справедливы, думала Джина, перебегая дорогу перед поспешно затормозившим грузовиком. Сестра Мэри Франсез просто подтвердила то, что постоянно подозревала бабушка: Джина — воплощение зла. Она погрязла в порочных мыслях и делах, и у нее не было никаких надежд на спасение.
Джина представила себе, какому позору и презрению подвергнется ее семья из-за ее греховности. Выход один: она должна бежать. Чем скорее, тем лучше. Тогда никто не узнает о ее беременности. А значит, и скандала не будет. И бабушке Парелли не на кого будет изливать свой яд. Переживания и боль родных из-за ее исчезновения не может сравниться с тем, что произойдет, если она останется.
«К тому же, я умру, если останусь здесь и буду знать, что Эндрю никогда не станет моим».
