— Селия, — прошептала Тери, — расскажи мне о маме и папе, о Тони и Лене, обо всех. Господи, как мне хотелось все узнать о вас!
— Значит, не очень хотелось, если ты не отозвалась, Джина.
Глаза Тери наполнились слезами.
— Не презирай меня, Селия… Я тоже страдала…
— Ты знаешь, на что были похожи у нас рождественские праздники? Пасха? Мамин день рождения? Мамины похороны?!
Тери содрогнулась, словно ее ударили. Ее лицо стало белым, как полотно.
— Мамины похороны?! Боже, Селия, мама умерла?! Что с ней случилось?
— Ее сбил пьяный водитель. Три года назад, — с трудом произнесла Селия, видя как слезы льются по щекам сестры. — Ты поплачь. Она достаточно поплакала о тебе. Но ты не могла выбрать время для того, чтобы хотя бы позвонить и сообщить, что ты жива. Почему?
Тери ошеломленно покачала головой. Как это мама может умереть?
— Почему? — настаивала Селия.
— Я звонила! — воскликнула Тери. — Но трубку взяла бабушка Парелли… Я испугалась. Я знала, что она задаст мне тысячу вопросов… Я не могла этого вынести.
— Ты не могла? — Селия сверкнула на Тери глазами. Она уже не говорила, она кричала. — Да ты можешь себе представить, сколько больниц мы обошли, скольких людей опросили, сколько мест осмотрели? Отец Эндрю может рассказать тебе. Мы искали тебя много лет.
— Мама, — рыдала Тери. — Мама, прости меня!
Эндрю подошел и стал позади Селии, обняв ее за плечи, однако его глаза не отрывались от лица Тери.
— Селия, сейчас очень трудный момент для всех, кто причастен к этому. Еще будет много возможностей, чтобы выразить свои чувства и взглянуть на все пролетевшие годы.
Тери замерла при звуке низкого бархатного голоса. Отец Леонетти, деликатный молодой священник, которого она впервые увидела в церкви св. Анны, всегда казался ей воплощением покоя и мудрости. В этот момент ей не хватало того и другого. Она поразилась, как сумел он стать над всем случившимся, чтобы с таким спокойствием увещевать Селию. Преодолел ли он свое собственное смятение? Или же он не чувствует сейчас того, что чувствует она, Тери?
— Только что ты сообщила Джине очень печальные новости, — продолжал Эндрю. — Я думаю, сейчас не время для того, чтобы нападать, сейчас надо успокоить друг друга.
Не переставая рыдать, Селия подняла на него глаза.
— Простите, отец, — с трудом проговорила она. — Но я не могу… Я люблю ее, но готова убить за то, что она обрекла нас на такие страдания. — Она бросилась в ванную и захлопнула за собой дверь.
Закрыв лицо ладонями, Тери продолжала плакать. Взглянув через некоторое время сквозь слезы на Эндрю, она прочитала сочувствие в его глазах. Он без слов протянул к ней руки, и она приникла к нему.
