— Ты за Лукьяна и Семена что можешь сказать? — поинтересовался Никита у молодого товарища. — Сколько времени их знаешь?
— Они из Боровичей, — Мураш сковырнул носком сапога мерзлый ком земли. — В егеря нанялись года полтора назад. Обычные парни, ничего плохого за ними не замечал. Общаемся, водку вместе пьем.
— Их не могли раньше через «осовцев» завербовать?
— Знаешь, Никита Анатольевич, что скажу, — Мураш ненадолго задумался. — Если тебя что-то беспокоит, я сам все сделаю. Да и старик тоже мне шепнул, чтобы языком при парнях меньше чесал. Просто не хочется облыжно обвинять людей, понимаешь, боярин?
— Да, — Никита хлопнул Мураша по плечу. — Пошли в дом. Отдохнуть хочу. Вставать рано придется.
Утренние сумерки еще не вступили в свои права, и на стылом небе ярко блестели звезды, цепляясь за верхушки высоких сосен, а Никита уже был готов покинуть кордон.
Егеря хлопотали возле печи, от которой по большой комнате распространялось тепло. Мураш приготовил незатейливый завтрак: яичницу с салом в огромной чугунной сковороде. Ели сосредоточенно и без лишних разговоров. Никанорыч сунул маленькую сушку в стакан с чаем, размочил ее и отправил в рот. Тщательно прожевал.
— Мураш тебя отвезет, Никита Анатольевич, — правильно оценил ситуацию старик. — В Боровичи не заезжайте, сразу же после кордона сворачивайте на проселочную дорогу. Дубровики должны остаться по левую сторону. Дальше до Ровного по лесам спокойненько езжайте. Через Мсту переберетесь, и сразу на тверскую трассу. Там, боярин, сам думай, как быть. Можно попутку поймать, но водители много берут. Рвут на ходу подметки, паразиты. А можно и до столицы добраться, и уже оттуда не междугороднем автобусе куда угодно ехать.
Хитрил старый егерь, не называя Москву. Если парни «постукивают», они обязательно укажут, где появится гость. Никита оценил осторожность Никанорыча.
— Я понял, — кивнул волхв. — Что-нибудь придумаю.
— Мураш, ты дорогу, что я тебе обрисовал, хорошо знаешь? — строго спросил Никанорыч.
— Не заблужусь, — торопливо допивая чай, кивнул парень. — Ладно, собирайтесь, Никита Анатольевич. Пойду, двигатель прогрею.
Прощались тепло. Старик смешно задвигал бровями, чтобы ненароком скопившиеся в глазах слезы не скатились по морщинистым щекам. Даже оттолкнул Никиту, словно торопил его уехать с кордона. Уже потом, пригревшись на переднем сиденье катящегося по замерзшей лесной просеке внедорожника, волхв отчетливо понял, что верный егерь Анциферовых тонко чувствовал ситуацию, и вполне осознавал, что еще одна встреча станет последней. Эх, жаль Петра Григорьевича! Он мог дать дельный совет, и через него легче было связаться с сестрами.
