Как не сдерживал себя Ипат, а не вытерпел. Положил винтовку на старый улей, прицелился. Один за другим гулко грянули два выстрела. Верный глаз у старого охотника. Оба немца ткнулись носами в землю.
«Землю вам надо, гады, в землю и пойдете».
Что было дальше, дед не знал. Нагибаясь и прячась за деревьями, Ипат ушел в лес. Лес был его вторым домом. Здесь он чувствовал себя в полной безопасности.
Частую стрельбу, разрывы снарядов слушал Ипат с ласковой улыбкой. «По мне стреляют. Ох и стараются. В белый свет, как в копеечку. Давай, давай… сади больше», — думал старик.
Когда стихла стрельба и птицы подняли привычную возню в ветках, дед задумался о своей судьбе. «Один. Обреченный. В тылу врагов. Говорили, что оставшиеся мужики пойдут партизанить, но где их искать, а если и найдешь, на что он им, старый, нужен. В проводники разве. С детства он живет в этих местах, каждую тропинку, каждый пень знает. Нет. Это не подходит. Он будет помирать самостоятельно. С этим уже примирился, другого ничего не хотел, да другого ничего и не осталось. Дом разграбят, сынов нет, все рухнуло, а начинать сначала — это не по его годам. Вспомнил просьбу Семена Демина — пробиться в Ленинград, разыскать его мать и передать просьбу. Это была цель, но это можно сделать проще. Написать письмо на завод… Впрочем, напишут и без него из полка. Жаль, что нет Лукича. Вдвоем было бы лучше. Уговорились они уйти в лес, переждать в овраге, пока немцев обратно не выгонят, да видно испугался Лукич, с семьей убежал. А может быть, ушел с партизанами. Нет. Предупредил бы, если ушел».
Так незаметно, в размышлениях наступил вечер. Захотелось есть. Развязал Ипат котомку, пожевал хлеба с жареной курой. Когда солнце скрылось и стало темнеть, старик осторожно пошел в деревню. Нужно было захватить спрятанный «цинк» с патронами, посмотреть, что делают враги.
Жутко в лесу ночью постороннему человеку. Каждый куст невесть чем кажется. Каждый шорох пугает. Ипату же ночью в лесу лучше чем днем. Днем его могут заметить враги, ночью он почует их, а себя не покажет. Вот изгородь сада. Сломана. Нагнулся дед к земле. Ровные полоски от гусениц танка глубоко врезались в мирную землю.
Следы привели в сад. Свалена и распластана по земле яблоня. Анисовка. Старая, как сам дед, но плодовитое было дерево. Вот и сейчас зеленые яблоки густо облепили ветки. За анисовкой другая, третья… Закипело сердце старика: «Ироды проклятые! Что ж это они пришли? Как бандиты! Пограбили, поломали, да ушли? Ни себе, ни людям… Ладно же…»
