— Я.
— Можно у вас раненого до утра оставить? Утром мы за ним пришлем солдат.
— Пожалуйста… сколько надо… Может бинтов… у нас где-то есть…
— Нет. Нет… рана перевязана… Ничего не надо делать. Если попросит пить, дайте немного, а больше ничего… Он много крови потерял. Куда его нести?
Раненого осторожно перенесли в дом и положили на кровать.
— Мы пришлем завтра утром машину, — сказал лейтенант. — А вы уж простите… война.
— О чем говорить…
Лейтенант крепко пожал руку старика и словно извиняясь сказал:
— Мы торопимся… Там десант сидит… К утру закончим. — И обращаясь к бойцу, добавил: — Винтовку оставьте, товарищ Никитин.
Боец поставил в изголовьях винтовку, нагнулся к раненому.
— Прощай, Сеня… может не увидимся. — Посмотрел на деда мокрыми глазами и тихо сказал: — Ох, до чего хороший парень он… — Ткнул пальцем в сторону лежавшего на кровати и, не оглядываясь, быстро вышел за лейтенантом.
Мальчик стоял в двух шагах от кровати, не мигая, большими глазами смотрел на раненого. Губы у него дрожали. Старик подошел к внуку, погладил по голове.
— Вот, Васюк…
— Деда, он помер?
— Нет, живой… видишь, дышит…
Дед принес табуретку, поставил около кровати и сел. Одна за другой пришли невестки. Увидев раненого, обе заплакали.
— Тихо вы! — прикрикнул дед. — Ваших слез тут не хватало. Идите на двор, там и войте.
Женщины ушли. Через некоторое время около дома собралась толпа. Пронесся слух, что убит сын Ипата. Пришли посочувствовать, но дед так шугнул всех, что в одну минуту около дома не осталось ни души.
Всю ночь дед просидел на табурете, прислушивался к каждому вздоху бойца. Иногда раненый что-то шептал. Слов не разобрать. Очень редко из груди вырывался стон. Когда стало светать и первые лучи солнца скользнули по бревнам стены, раненый неожиданно открыл глаза. Старик замер. Глаза были мутные, смотрели куда-то поверх седой головы. Постепенно сознание приходило, взгляд прояснялся. Наконец Ипат понял, что красноармеец видит его.
— Где я? — спросил раненый так тихо, что дед скорей догадался, чем услышал вопрос.
— У своих, сынок… не тревожься. Все будет хорошо.
— Их уничтожили?
— Да, да… все как надо. Твой командир велел тебе лежать спокойно… скоро приедут… ты ничего… ты не тревожься…
Раненый закрыл глаза, но через минуту снова их открыл.
— Дедушка… я умру…
— Что ты, что ты, сынок… такой молодой… выживешь… поправишься, — начал успокаивать Ипат.
Раненый нетерпеливо зашевелился, лицо его исказила гримаса боли. Дед замолчал.
