Все эти инциденты были фантазией чистой воды. Никакие следы бомбардировок так и не были предъявлены. А французские войска, отведенные на 10 километров от границы, никак не могли ее перейти, о чем Бетман был прекрасно осведомлен. Магистрат же Нюрнберга в апреле 1916 года подтвердил: «Командованию 3-го баварского армейского корпуса, исполняющему здесь должность генерального командования, ничего не известно о том, что когда-нибудь до и после начала войны неприятельскими летчиками были сброшены бомбы на перегоне Нюрнберг – Киссинген и Нюрнберг – Ансбах». Гитлер в августе 1939 года пошел дальше – для большей убедительности организовал провокационное нападение на радиостанцию в Глейвице людей в польской форме, набранных, по некоторым данным, из числа германских уголовников.
2 августа немцы оккупировали Люксембург под ложным предлогом, будто Франция «открыла враждебные действия с люксембургской территории». Немцы торопились приступить к осуществлению плана Шлиффена. 4 августа германские войска без объявления войны вторглись в Бельгию под предлогом, что туда готовятся вступить французские дивизии. Английское правительство потребовало от Берлина к исходу 4-го числа дать ответ, готов ли он соблюдать бельгийский нейтралитет. Германский статс-секретарь фон Ягов заявил, что не может дать таких обязательств, поскольку военные соображения выше всех иных. В тот же день Англия объявила Германии войну.
То, почему Англия не сразу выступила в поддержку Франции, хорошо объяснил Карл Каутский: «Если даже Эдуард Грей и предостерегал Германию, то тем не менее он не мог с полной определенностью обнадежить Францию на счет своей поддержки, несмотря на все симпатии к французскому делу. Это колебание ставилось ему в большой упрек – одни видели в этом несостоятельность, другие – двусмысленность. Критики Грея забывают, что он был министром парламентской и демократической страны и совершенно не был уверен в согласии народа на войну. Если бы даже он нашел в парламенте большинство за войну против Германии, то эта война стала бы очень сомнительным делом, если бы масса рабочих и особенно многочисленные и влиятельные в Англии круги буржуазных пацифистов оказали бы ему энергичное сопротивление.
С другой стороны, ни у кого, знающего хоть немного англичан, не могло быть никакого сомнения, что громадное большинство нации с воодушевлением ринется в войну, как только могущественная армией и флотом Германия овладеет Бельгией и тем самым непосредственно будет угрожать Англии».
