Я был убежден, что Германия еще не выполнила своей миссии на благо Европы и всего мира. Нам уже почти удалось ввести Германию в новую эпоху. Крупные морские силы в значительной степени увеличивали те средства, которые позволяли нам с честью поддерживать мир, а если война была неизбежна – успешно выдержать ее…
Наше прежнее государство, конечно, нуждалось в некоторых улучшениях, однако оно обладало такой способностью к развитию, которой хватило бы и для новой эпохи, и для детей наших детей. Но революция выбросила за борт все то, что создало наше величие, и явилась величайшим преступлением против будущего нашего народа. Крах следует приписать не нашей прежней государственной системе, а недостаткам представляющих ее лиц (это старая песня: законы святы, только исполнители – лихие супостаты. – Б. С.). Наше общество частично погрузилось в слабодушное эпигонство; распространилось материалистическое мировоззрение; влияние всеобщего, равного и прямого избирательного права, всегда способствующего переходу власти в руки демагогов, уже не уравновешивалось более наличием сильного правительства или высшего сословия, обладавшего твердым характером».
Однако тот политик, которому суждено было похоронить сначала Версальскую систему, а затем Германскую империю, смотрел не в прошлое Второй империи, а в будущее тысячелетней Третьей империи, возникшей на базе расовой ненависти к «недочеловекам» и мистико-языческой веры в великую историческую миссию немцев, призванных очистить мир от скверны, уничтожить «расово неполноценные» элементы, подчинить себе всю Европу и утвердить вечное господство на земле одной избранной нации-расы. В сравнении с Гитлером самый консервативный из политиков эпохи германских кайзеров выглядел неисправимым либералом. Только предложенными национал-социалистами бесчеловечными средствами удалось похоронить Версаль, но эти же средства привели Германию к гибели. До этого печального конца, к их счастью, не дожили ни Вильгельм II, умерший в самый разгар успехов вермахта, ни Гинденбург, ни Людендорф, ни Тирпиц и ни один из германских канцлеров.
Версальский мир: горе побежденным
Итоги Первой мировой войны подвел Версальский мир, подписанный Германией и странами Антанты 28 июня 1919 года. Германская империя лишилась всех своих колоний, а на континенте вынуждена была уступить Польше Познанскую провинцию, часть Померании, Восточной и Западной Пруссии и Верхней Силезии (Гульчинский район Верхней Силезии отошел к Чехословакии), вернуть Франции Эльзас-Лотарингию, Дании – Северный Шлезвиг, а Бельгии – округа Эйпен, Мальмеде и Морене. Данциг становился вольным городом, а переданный под управление Лиги Наций Мемель в 1923 году был присоединен к Литве. Всего, не считая колоний общей площадью 2,65 млн. кв. км и с населением 12 млн. человек, Германия лишилась 70 тыс. кв. км территории, где проживало 6,5 млн. человек – десятая часть населения империи. Кроме того, Саар передавался на 15 лет под управление Лиги Наций, после чего плебисцит должен был решить его судьбу (в 1935 году подавляющее большинство населения проголосовало за возвращение в состав Германии). Концессии на саарские угольные копи передавались Франции. Германия лишилась территорий, на которых до войны добывалось 75 % железной руды и цинка, 20 % угля и выплавлялось 26 % чугуна. Однако основная часть германской промышленности сохранилась, что позволило в дальнейшем провести ремилитаризацию страны всего за четыре года – в 1935–1939 годах.
