Лицо девушки было обращено в сторону двери, глаза закрыты. Теперь она показалась мне довольно красивой: лицо словно из мрамора выточено, тонкие с длинными пальцами руки. При дыхании ритмично поднималась ее высокая грудь. Как только я пододвинул стул ближе к больной и пересел на него, девушка повернула в мою сторону лицо, но глаза так и не открыла.
— Эля, скажите, вам что, трудно открыть глаза? — спросил Константинов.
Вначале больная как будто не расслышала вопроса. Однако кожа ее век стала собираться в легкую складку, и постепенно открылась глазная щель. Еще одно усилие — веки приподнялись, и на нас в упор посмотрели ее удивительно большие коричневые глаза с поволокой. Вероятно, больная испытывала раздвоение зрения, так как зрачки заметались из стороны в сторону.
На лице девушки мы заметили некоторое замешательство. Это и понятно, ибо человеку со здоровой психикой не так уж часто приходится видеть перед своими глазами несколько лиц, как две капли воды похожих друг на друга. Чтобы как-то ободрить девушку, мы улыбнулись ей. В ответ очень медленным движением правой руки она попыталась поправить волосы, но, так и не дотянувшись до них, вновь уронила руку на колени.
Глаза оставались открытыми еще каких-нибудь две-три минуты и вновь закрылись. Из-под век медленно появились и скатились по щекам крупные слезинки. Девушка несколько раз шмыгнула носом, а лицо ее исказила гримаса.
— Эля, скажите, что вас беспокоит, — спросил я больную. — Вы слышите меня? Что вас беспокоит? Мы врачи, хотим помочь вам. Нас пригласил Пантелеймон Соломонович.
— Я знаю, — с трудом выговаривая слова, медленно произнесла девушка.
— Поймите, что без вашей помощи, без расспроса нам трудно будет установить причину вашего заболевания, мы не сможем помочь вам. Кроме вас, с нами в комнате никого нет, отец в саду.
— Я знаю. Да мне и нечего скрывать от отца, — очень тихо произнесла она.
Из рассказа больной мы узнали следующее.
Девушка стала ощущать недомогание года три назад. Состояние ее здоровья особенно ухудшается в летнее время. Основные проявления заболевания — большая утомляемость, сонливость, малоподвижность, некоторая сухость в горле. Сама Элеонора все это относила к перегрузке в учебное время года — она была студенткой IV курса педагогического института.
Осмотр больной дал не так уж много: сознание не нарушено, каких-либо объективных изменений со стороны внутренних органов и периферической нервной системы нет. И в то же время больная не могла длительное время стоять на ногах или передвигаться самостоятельно. Конечности были малоподвижными, реакции, как двигательная, так и чувствительная, несколько замедленны. Об этом можно было судить и по дрожанию рук и некоторой одышке при малейшем физическом напряжении. Особенно беспокоила девушку тяжесть век: по ее словам, они как будто налиты свинцом и открыть их очень трудно и больно. Имеющую место сонливость Кацман объясняла недосыпанием в период экзаменационных сессий.
