Свет небесный | страница 3
пламя плещется стайкою алой...
Костерка и ухи у реки
слишком долго душе не хватало.
* * *
Шторы скрыли плачущие окна,
в стёкла дождь настойчиво стучит.
Четверть потолка уже намокла,
струйками вода по стенке мчит.
Кровля — дрянь: железо проржавело...
На изъяны эти не смотрю —
мелочи... Ну разве в этом дело?
Разве в этом дело? — говорю...
Что мне дождь, коль не найду сравненье,
образ, от которого светло,
философской мысли озаренье,
свежего эпитета крыло.
Неужели обречён на страхи
одинокой, скучной жизни я,
раз живёт с другим в законном браке
первая избранница моя.
Кто же, кто же будет мне опорой,
мир велик, нет милого лица;
уж не встречу видно, той, которой
мог бы вновь открыться до конца.
Нет её, пока что не приметил.
Повезёт? Гадать уж не берусь.
Потому в душе гуляет ветер,
а в глазах — томительная грусть.
* * *
Не помнит сын наш песен колыбельных,
и как их помнить —
он уже большой,
живёт от нас невдалеке отдельно,
и песни пишет, и поёт с душой.
И, чтобы нам о нём ни говорили,
в тех песнях нежность и простор степной,
и как года его ни изменили,
но всё же в кровь
вошёл напев родной.
Не зря же мать баюкала сынишку,
он падал в сон,
что сладок и глубок, —
причмокивал, сопел, терзал пустышку,
пинал ногами сказку «Колобок».
И мать на время оставляла дело,
склонялась к сыну:
«Спи, сынок, усни...»
И, возвращаясь к делу, пела, пела,
и колыбель в лад песенке скрипела...
БУЛЬДОГ ПО ИМЕНИ ДОЗОР
Дозор мерещится живой...
Порода — с примесью дворняги...
Скуластый, рыжий, в доску свой,
не раз бывавший в передряге.
Свидетель — длинный коридор,
квартирной утварью зажатый:
пёс, людям грубым вперекор,
был тихий, мирный и нежадный.
Он узнавать мог голос мой
в холодной трубке телефонной,
и завывал, и звал домой
на завтрак, ужин макаронный.
Нехитрый комнатный мирок:
хлеб, кости прямо у порога...
Мой друг внезапно занемог...
И — нет уж доброго бульдога.
От коммуналки отхожу,
ей посвящая строки эти.
С тех пор собак не завожу,
хоть одинок на этом свете.
ПРОЩАНИЕ С ДРУГОМ
То слякотный дождик смеётся,
То к ясному дню поворот...
Наверное, так и у сердца
меняется времени ход.
Меняется время в июне...
Меняется время во мне...
Гитар заменяются струны,
разбитые окна в окне...
Былой стихотворец и слесарь,
мечтающий рай сотворить,
застыл, точно лёд под навесом,
и нечем его растопить.
Период, почти ледниковый,
сковал его... Слабость — беда:
сгубил себя зельем, бедовый,
сжигая незримо года.
А был боевит и талантлив,
и голос — гудок заводской...
