. С своей стороны человек должен и может только стремиться все более и более
усвоять себе, в возможной степени и мере, божественные совершенства, стараясь
уподобить свою несовершенную эмпирическую действительность абсолютному идеалу, и таким путем постепенно теснее и теснее, ближе и ближе с Ним соединяться. Следствием этого теснейшего, ближайшего, непосредственного общения природы человеческой с Божественною, результатом
религиозно–нравственного единения человека с Богом, должно было явиться – и действительно является в христианстве – и некоторое
реально–метафизическое преобразование человеческой тварной природы, которое у св. отцов Церкви называется «обожествлением» (θέωσις). Эта
возможность «обожествления», на которой собственно и основывается безусловное значение человека, должна была постепенно
становиться все более и более конкретной, живой действительностью. Но для реального осуществления этого «обожествления», по самому существу дела должны быть исполнены с
обеих сторон, сохранены ненарушимо
условия «вечного завета» человека с Богом. Само собою понятно, что
возможность такого нарушения существует только со стороны человеческой. В отношении к Богу, по самому понятию о Нем, нельзя даже предположить чего–либо подобного. «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены»
[141].
Что же касается человека, то возможность нарушения им условий вечного завета с Богом лежит в самых свойствах его тварной, несовершенной свободы, предполагающей способность и возможность выбора жизненных целей и средств их осуществления. Самого стремления к жизни Божественной, к достижению обожествления он утратить и заглушить совершенно никогда не мог, не переставая вместе с тем быть человеком, но путь, средства к удовлетворению этого стремления он мог и может избрать как правильные, так и ложные. Истинно божественную жизнь он мог заменить мнимо божественной, т. е., другими словами, заблудиться с правильного пути, религиозно–морально пасть, преступить нормативный закон своей духовной жизни, нарушить условия завета с Богом, – одним словом, согрешить.
Таким образом, реальное участие человека в истинной, вечной божественной жизни может достигаться со стороны положительной только свободным актом непрестанного сознательного самоположения человека в Боге, а с отрицательной стороны – отказом, несогласием полагать верховную существенную цель и смысл своей жизни в чем–либо другом, помимо Бога.
