– Ага. Догадываюсь, выбор немусульманских невест в Тегеране был весьма ограничен.
Я заранее решил, что никакие слова этой женщины не в силах оскорбить ни Елену, ни меня, а всё-таки не выдержал:
– Ваш пример остерегает, что слишком большой выбор лишь мешает.
Мадемуазель Креспен тоже проигнорировала мою колкость:
– Брак сегодня – уже не такая завидная доля для современных и самостоятельных женщин. Представьте, я предпочитаю нюхать кокаин с Тамарой де Лемпицки, общаться с Жаном Кокто и проводить вечера в домах, где можно увидеть Гертруду Стайн и Колетт, а не хлопотать по хозяйству. Даже ваша жена выбрала пойти в ресторан с Ивом-Рене, вместо того чтобы поджидать вас дома с разогретым супом. Мы, бабочки, наконец-то живём так, как всегда жили вы, мужчины.
Откровения её подруги Клэр заставляли усомниться в этой браваде, но пока у бабочки не наклёвывается блестящая партия, её катехизис отвергает брак как устарелую и ханжескую выдумку.
Марго выудила из сумочки зелёную пачку «Лаки Страйк», вставила сигарету в длинный янтарный мундштук и замерла с ним в поднятой руке. Невозмутимо откинувшись на стуле, я с интересом ожидал, как она выйдет из царственной позы, когда обнаружит, что я вовсе не готов вести себя в соответствии с её ожиданиями. К сожалению, в данном случае ей так и не пришлось взваливать на себя бремя мужчины: к ней немедленно подлетел гарсон с зажигалкой. Сервис в этом ресторане был способен развратить даже Флоренс Найтингейл.
Я сказал:
– Мужчины тоже женятся.
Она затянулась углом рта:
– Мужчин брак не лишает свободы.
– Он накладывает ответственность. Брак – это отношения и для мужчины, и для женщины. А в отношениях никто никогда не свободен полностью. Но вас обманули, когда сказали, что самое важное в жизни – это свобода.
– Вы твердили женщинам, что счастье достижимо только в браке, потому что боитесь нас. Но мы никогда не были так счастливы, так сильны и так независимы, как сейчас, когда перестали вам верить.
Гарсон подал ей блюдо с открытыми ракушками, налил шампанское в фужер.
– Это пока вы молоды. А что дальше? У всех, кто продолжает жить, впереди зрелость и старость, а в старости чарльстон и беспорядочный секс уже не столь привлекательны. Вы готовы лишить себя на всю жизнь семьи, детей, близких и благосостояния ради счастья выпивать с Кокто?
Она лениво размазала масло по хлебу:
– Великая война научила нас, что существовать благоразумно, с расчётом на будущее – глупо и недальновидно. У меня впереди нет никакой старости. Я буду жить как хочу и только до тех пор, пока хочу. Всё в моей судьбе будет на моих условиях, даже моя смерть.
