Лондон в треках Position Normal бесконечно далек от корпоративного лоска и суеты бизнес-кварталов или от парадного Лондона для туристов. Проводником по этому городу анахронизмов мог бы служить Джеймс Мэйсон из документального фильма «Никому не известный Лондон» («The London That Nobody Knows»), снятого Норманом Коэном по книге Джеффри Флетчера. Это город-палимпсест, в котором временны́е пласты наслаиваются друг на друга. Порой, идя по незнакомой улице, можно наткнуться на его проявления. Уличные рынки, которые вы считали давно закрытыми, магазинчики, которые просто не могли (как вы думали) дожить до XXI века, убеленные сединами голоса будто прямиком из викторианского мюзик-холла…
Треки Position Normal – дадаистские даб-каракули, обезоруживающие своей кажущейся несерьезностью. Они похожи на скиты>114 или зарисовки; не желают звучать так, будто принимают себя слишком уж всерьез, и в то же время в них совершенно не чувствуется понимающей ухмылки знатока. Структура этой музыки сродни какому-то сну: идеи вплывают в нее, но смолкают, так и не оформившись до конца. Это может расстраивать, по крайней мере поначалу, но общий эффект выходит кумулятивным и чарующим. Любой альбом Position Normal чем-то напоминает английскую версию мультфильма «Фантазия», откопанную на полке комиссионного магазина, – там обломки Англии XX века начинают петь. По большей части приходится гадать, откуда взялись все эти забавные голоса на треках. Кто в этой задорной пестрой толпе? Ведущие детских радиопередач, комики, характерные актеры, артисты из телевизора, дикторы новостей, джаз-трубачи (на которых хотелось выключить звук), старьевщики, уличные торговцы, аферисты, зеваки, позабытые актеры, владельцы кофеен?.. И откуда они взялись: с грампластинок, неподписанных пленок, саундтреков к фильмам? Треки и альбомы перетекают один в другой – как слабеющие воспоминания.
Оказывается, проблемы с памятью лежат у истоков музыки Position Normal. В интервью с Хоакимом Норлингом для журнала Friendly Noise участник Position Normal Крис Бэйлифф рассказал, что группа нашла свое звучание в связи с болезнью Альцгеймера, настигшей его отца. «Мой отец лег в больницу, и ему пришлось продать дом, поэтому я съезжал и в процессе переезда нашел кучу старых пластинок отца, а также тех, что он покупал для меня. Колыбельные, документалки, джаз. Я не хотел их выбрасывать, так что забрал всё с собой. Я начал все их слушать и записывать на пленку свои любимые куски – вышли безумно разношерстные микстейпы. Потом я их резал до тех пор, пока не получилось то, что называют сэмплами». Такое впечатление, что Бэйлифф одновременно пытался и симулировать Альцгеймер, и противодействовать ему.
