Ну-ка, ну-ка…
Когда Сэвил совершал преступления, его жертвы видели перед собой не Джимми Сэвила, монстра; не Джимми Сэвила, серийного насильника-педофила; а Джимми Сэвила, офицера ордена Британской империи – сэра Джимми Сэвила; Джимми Сэвила, рыцаря-командора папского Ордена святого Григория Великого. Об этом нужно помнить, задаваясь вопросом, почему Сэвилу все сходило с рук. Разумеется, отчасти это страх заставлял его жертв молчать. Кто поверит твоим словам против слова известного телеведущего, который собрал миллионы для благотворительности? Но также следует серьезно отнестись к тому, как власть способна искажать восприятие реальности. Насилие со стороны власть имущих вызывает у жертв когнитивный диссонанс: этого просто не может быть. Произошедшее можно осознать, только оглянувшись назад. Сильные мира сего спекулируют на идее, будто насилие и коррупция – дела давно минувших дней, а в нашем мире им места нет. Они могут признаться в преступлениях, только если те уже запечатаны в прошлом. То было раньше, а сейчас все иначе…
02. ХОНТОЛОГИЯ
ЛОНДОН ПОСЛЕ РЕЙВА: BURIAL
Запись из блога k-punk от 14 апреля 2006
Я мечтал о таком альбоме, как «Burial» («Погребение»), много лет. Буквально. Это танцевальная музыка в ритме сонного транса, сборник «приснившихся песен», которые Иэн Пенман предсказал в своей эпохальной статье об альбоме Трики «Maxinquaye». «Maxinquaye» тут явно служил ориентиром, как и Pole; подобно им, Burial создает аудиопризраков из шума потрескивания, не скрывая, а, наоборот, выводя на первый план нечаянные проявления материальной природы звука. «Потрескология» (англ. «crackology») в творчестве Трики и Pole усовершенствовала материальную магию даба, которая «выворачивала наружу изнаночные швы звукозаписи, чтобы мы слушали и наслаждались» (Пенман). Но если звучание Трики вызывает ассоциации с бристольским гидропонным туманом, а Pole – с промозглыми пещерами Берлина, то Burial, согласно пресс-релизу, рисует картину «недалекого будущего, где Лондон ушел под воду. Невозможно понять, откуда исходит шум: от статического потрескивания пиратского радио или от тропического ливня над затопленным городом за окном».
Картина, может, и футуристическая… Но я слушал Burial, идя по мокрым дождливым улицам Лондона этой отвратной весной, и меня осенило, что эта пластинка – про Лондон настоящего момента; в том смысле, что она показывает город, терзаемый призраками не только прошлого, но и утраченного будущего. Похоже, она не столько о недалеком будущем, сколько о мучительной тоске по будущему, до которого не дотянуться. В «Burial» собраны призраки того, что было, того, что когда-то могло бы быть, и (ощутимее всего) того, что еще возможно. Этот альбом – словно выцветшее граффити десятилетней давности, нарисованное влюбленным в рейв подростком, мечты которого с тех пор разбились об унылые офисные будни.
