Было уже поздно, когда Лиза поняла, что каждый, выполняя свою работу по оборудованию позиций, не думает, где и как расположится новый, прибывший к ним человек. На нее посматривали мельком, а пожилой артиллерист с длинными седеющими усами, работавший лопатой с домовитым усердием, смотрел внимательнее других. Если бы можно было присесть куда-нибудь, Лиза чувствовала бы себя проще, но ходить так, на глазах работающих людей, и не уметь найти своей доли работы, было неприятно. Лиза подумала, что вот она всем сейчас кажется белоручкой и все выжидают, что она будет делать. Она и не заметила, как тот усатый артиллерист, старший сержант Шошин, подозвал одного из расчета и сказал ему тихонько:
— Видишь, Рябков, тут у нас санинструктор ходит? Подкопай-ка отдельную земляночку.
И тот немедленно принялся за работу.
«Почему я их прямо не спрошу, — думала Лиза, — как мне принять участие в общей работе? Выкопала бы себе ровик, прикрыла сверху плащ-палаткой, и у меня было бы свое место. Все устроятся, а я буду ждать, кто в гости пригласит?»
Она подошла к Шошину.
— Где бы мне взять лопатку? Я выкопаю себе ровик.
— Ровик? — спросил Шошин. — Хорошо. Рябков, дай-ка лопатку санинструктору, пускай она там себе и выкопает, где ты начал.
Рябков выпрямился и передал Лизе лопатку:
— Здесь и копай, я уже много сделал, — и выскочил, стряхивая с себя землю.
Так началась жизнь Лизы в «непобедимой батарее», совсем иная, чем в медсанбате. Батарея, как и весь легкий артиллерийский полк, продолжала участвовать в напряженных боях, преграждая путь прорывавшемуся врагу. Для Лизы это было началом ее работы на передовой, а для батареи — продолжением обычной боевой жизни. Сколько раз орудия батареи стояли на прямой наводке непосредственно в боевых порядках пехоты! Сколько раз приходилось менять позиции под таким огнем, когда, казалось, невозможно уцелеть ни одному живому существу. Бои сменялись короткими переходами, и Лиза не заметила, как побежало время.
В одном из таких боев, когда противник накрыл батарею особенно плотным огневым налетом и снаряды рвались около самых орудий, Лиза стала перевязывать раненого наводчика Петрусенко тут же под огнем. Командир орудия Шошин закричал на нее:
— Уходи, уходи скорей!
— Оставьте, товарищ Шошин, это дело мое, — отозвалась Лиза и, только подбинтовав раненую ногу бойца, оттащила его в укрытие.
— Как это ты подняла его, такого здорового? — уже после боя спросил ее высокий румяный сержант Краев, наводчик второго орудия.
