— Как же нам быть? — сказала Наташа, опускаясь на завалинку около хаты. — Не могу, есть хочу! А хлеба нет.
— Зайдем в какой-нибудь дом и попросим. И ногу я себе стерла. — У Оли вид был усталый и грустный.
Но Лиза сказала:
— Нет! Я и сама не пойду просить и вас не пущу. Мы лучше отыщем какую-нибудь воинскую часть и расспросим про наших.
Они миновали почти все село, а ни одной машины не прошло мимо них. У крайнего дома, откуда пахло печеным хлебом, стояла полуторатонка. Два бойца подтаскивали к ней сложенные на палатке, еще горячие буханки хлеба с блестящей коричневой коркой; третий, широкоплечий богатырь, стоя в машине, принимал и складывал хлеб.
— Красивенькие девочки! — сказал он. — Кого это вы потеряли?
— От своего медсанбата отстали, вот догоняем, — ответила Наташа, сразу же останавливаясь. — Ой, как пахнет свежим хлебом!
— Медсанбат? — Боец вытянулся во весь рост и смешливо посмотрел на девушек. — Да зачем вам его догонять? Пока отыскиваете, тут больные без помощи пропадают.
— Где больные? — спросила Лиза.
— Да у нас же в полку. Я, например, сильно больной. — Он засмеялся собственной шутке.
Два его товарища, широко разводя палатку и еле удерживая ее на весу, подтащили хлеб, боец наверху стал торопливо складывать его в машину.
На крыльцо вышел старшина и сказал высоким чистым голосом:
— Если от своей части отстали, идите, девушки, к нам в артиллерию.
— А какая ваша часть? — спросила Оля.
— Самая лучшая из всех, — ответил старшина, — легкий артиллерийский полк.
— Ой! Так вы же на самых передовых стоите. Там близко стреляют.
— Ясно, стреляют. Ну и что особенного?
— А стра-ашно… — Наташа протянула это «страшно», как бы проверяя, страшно это или нет.
Лиза о чем-то раздумывала.
— Товарищ старшина, — сказала она, — я не знаю, можем ли мы остаться в вашей части… Нам бы отыскать своих, а то нехорошо так. Если бы поговорить с кем-нибудь из командиров, спросить, где искать наших.
— А вы, девушки, покажите, какие у вас есть документы? — И, посмотрев, сказал: — Довези их, Житников, до штаба. Да отрежь им полбуханки, голодные небось.
Хлеб в машине сдвинули так, что девушки могли стать сбоку, накрыли хлеб брезентом и поехали.
К начальнику штаба артиллерийского полка Лиза вошла одна. Он сидел в избе за столом у окна, наклонив голову, что-то писал. Прямые черные волосы его были гладко зачесаны. Подняв глаза, он надвинул развернутую газету на лежащие перед ним бумаги и посмотрел на Лизу. У него были строгие, неулыбчивые губы.
